– Надо, – нахожусь, – Есть очень хочу. Принесешь?

– Э-э-э, – паренек в нерешительности чешет затылок, поглядывая на пляшущую и голосящую толпу в отдалении на центральной поляне, – Мне вроде как нельзя отходить…

– Еле на ногах стою, совсем плохо, – давлю я, сделав жалобное лицо, – Этот пилот ваш совсем меня не кормил, издевался…

– Гер? – шокировано выдыхает парень, тараща глаза, – Да он обычно…

– Очень злой! – гну свое я, – Боюсь его страшно. Так запугал, что вот он далеко сейчас, а мне чудится, что вот тут где-то…Прямо рядом ощущаю запах его. Он ведь далеко? Успокой.

– Да не то, чтобы, – рассеянно тянет пацан и задумчиво косится на пещеры справа, где горит тусклый огонь в двух маленьких выдолбленных окошках, – Но ты ведь человечка, куда реально учуять тебе. Наверно, и правда, страх.

– Да-а-а, – смотрю в эти окна неподалеку, и сердце начинает отчаянно тарабанить в груди.

Он там? С ней…? Если с ней – убью…

Вспоминаю про мальчишку и усилием воли переключаюсь на него.

– Ну так? Принесешь? Очень прошу…

Вздыхает вымученно, мнется, отводя глаза, вздыхает еще раз и…

– Ладно, только не высовывайся, – смотрит хмуро.

– Конечно, я жду.

Парень вздыхает еще раз, косится на засов, стоящий рядом у стены, отчего я вся холодею, но умудряюсь удержать добродушную улыбку на лице. Чешет затылок, повтори еще раз, чтобы сидела тихо и отступает.

– Только побольше принеси! – напутствую его, – Блюд пять. Правда, очень голодна!

Он отмахивается от меня, удаляясь. Прикрываю за собой дверь и тут же подбегаю к ближайшему окошку, смотря, как юный волк идет к поляне. Тут не так уж и близко. Пока еду соберет…Волки празднуют вовсю, может еще и задержится, чтобы станцевать и спеть. Сидеть тут одному около моей двери явно не так уж весело, а парнишка совсем юный.

А это значит сколько у меня времени? Минут пять, десять?

Хватит, чтобы посмотреть.

Я только посмотреть…

Если там не Гер, сразу обратно прибегу. А если Гер…

Лишь бы не с Роной он.

Внутри опять мучительно дергает от одной мысли. Я должна знать.

Нахожу в углу свой уже потрепанный красный плащ, до носа натягиваю капюшон и бесшумной тенью выскальзываю на улицу.

Стоит прикрыть за собой дверь, как меня обволакивает густая глубокая ночь. Местная звезда, служащая солнцем, закатилась, и небо теперь совсем неотличимо от земного – такое же черное и усыпанное мириадами звезд. Разве что сами звезды кажутся крупнее и ярче. Искусственно созданная Арая находится в самом центре галактики Скорпиона.

На улице зябко и пахнет костром. Шум веселья на главной поляне перекрывает стрекотание насекомых вокруг меня и бешеный стук собственного сердца. Поправляю капюшон, озираясь по сторонам, и, метнувшись в тень, крадусь к светящимся неподалеку окошкам, на которые посмотрел парнишка, говоря про Гера. Кажется, вокруг ни души, но я все равно пугаюсь даже собственного слишком громкого дыхания и замираю в полуобморочном состоянии, когда под ногой хрустит переломанная веточка.

Но нет. Никто так и не слышит и в мою сторону не идет.

Отмираю. Добегаю до раскидистого дерева. Прохожу под сенью его ветвей еще несколько пещер, в которых окошки не горят. Цель все ближе. Я уже могу разглядеть подсвеченную стену пещеры в этих окнах. Останавливаюсь в паре метров, набираясь смелости и гипнотизируя льющийся из них теплый свет. Задержав дыхание, рывком преодолеваю открытое пространство и вжимаюсь спиной в стену у левого окна. Застываю, прислушиваясь, пытаясь успокоиться. Поначалу кажется, что там, внутри, совсем тихо. Белый камень надежно крадет звук. Но потом я потихоньку различаю…

Стоны. Жалобные, рваные, ритмичные. Женские…

Становится нехорошо. Мутит. На висках выступает пот. Это что же…Гер? И Рона? Верить не хочется, но что может им помешать? Они ничего не обещали мне.

Едва не качаясь от заполошных сердечных толчков, подбираюсь ближе к окошку, вжимаясь спиной в стену. Чужие стоны становятся громче, отчетливей, и мне точно не показалось.

– О, да-а-а…– хрипло тянет девичий голос, и я, холодея, узнаю Рону.

Че-е-ерт.

Сжимаю кулаки, глаза застилает красная пелена. Метка на шее вдруг начинает болезненно пульсировать, будто вместе со мной возмущаясь произволу хозяина. Задерживаю дыхание, жмурюсь и нахожу в себе силы, чтобы встать на цыпочки и заглянуть в окно.

Внутри танцует желтое неверное пламя очага, порождая огромные жуткие тени и скрывая в полумраке обнаженную пару. Сложно нормально разглядеть. Вижу только потную, бронзовую мужскую спину, ритмично двигающуюся узкую задницу и женские пятки по обе стороны от темноволосой головы волка. Дальше глаза застилает слезной пеленой, в горле застревает хриплый протестующий стон. Сама не понимаю, почему в груди так больно, почему так рвет, но меня буквально корежит от мысли, что это ОН.

Вцепляюсь в камень, подтягиваюсь выше, ломая ногти. Ни о чем не думаю, кроме того, что хочу им помешать, посмотреть в эти бесстыжие желтые глаза. Почти уже перемахиваю через подоконник, как меня рывком кто-то стягивает вниз, прикрывая рот огромной ладонью, чтобы не орала. От шока распахиваю глаза, дергаюсь в попытке вырваться, сучу ногами, пытаясь попасть точно между ног.

– Дина, тш, я.

Гер. Ошарашенно замираю в его руках. А там тогда кто? Я точно слышала Рону, я не ошибаюсь. Волк тем временем утягивает меня, несопротивляющуюся в кусты. Подальше в тень. Резко разворачивает к себе, больно сжимая плечи и прожигая темными в ночи глазами.

– Ты что здесь забыла, а? – рычит глухо, поглядывая чуть повыше моей головы, проверяя не идет ли кто.

– К тебе…– только и выдыхаю.

Гер хмурится, будто не веря, и я прижимаю ладонь к его щеке. Улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать – меня топит радостью, что там, с Роной, не он. Волк поворачивает голову и целует мою руку, жадно, судорожно втягивает запах, а потом вдруг резко прижимает к себе за плечи и зарывается носом в волосы.

Дышит, дышит, дышит.

Я чувствую, как он дрожит, как вибрирует все его большое горячее тело, вжимаясь в меня. Как он заражает меня этим чувственным, горячечным ознобом. Утыкаюсь носом в его грудь и тоже дышу…дышу. Дышу. Ноги подкашиваются, метка на шее странно ноет, посылая жаркие волны по кровотоку. В голове туман. И он все плотней. Четко ощущаю только желание, свое и его, перерастающее в затмевающую все потребность.

– Не делай так больше, – отстраняет от себя так же резко, как и прижал. Голос хриплый, злой, – Это Арая, помнишь? Планета преступников. Тюрьма. Здесь убийца каждый второй. Может днем их моя метка и остановит, но не пьяных ночью.