в ту же самую дыру и уйдёт первая партия новых карабинов. Ну да это не дело Генри! Его дело — присмотреть за безопасностью Воронцова да ещё чтобы стрелять, наконец, научился, бестолочь! А то стыдно, право слово! Его ученик, а стреляет хуже какого-то Семецкого. Да и Артузову регулярно уступает. Нет, для Юрия слова «я в первой пятёрке» — не оправдание! Каждый ученик должен превосходить своего учителя, чтобы тот мог с чистой душой сказать, что сделал всё, что мог.

Ага! Вот за поворотом уже и Сегежа! Пора слезать с нарт и бежать рядом, разогревая мышцы. На месте времени на раскачку не будет! Отстрелялись, перекусили и снова в путь! За два дня они должны пройти Канал из конца в конец, все сто сорок миль с хвостиком, делая перерывы только на стрельбу, приём пищи и ночёвку. Серьёзная задача, несмотря даже на аэросани.

Впрочем, усмехнулся Генри, Артёму Рябоконь, пятому стрелку в местном рейтинге, сейчас приходится куда труднее! И маршрут длиннее, и погода суровее, да и местность — почти совсем дикая.

Семьдесят километров восточнее Вуктыла, 9 января (22 января) 1911 года, воскресенье

— Ты кушай, кушай, Тёмочка! Ой, радость-то какая! Племяш приехал!

Ну, ехал-то Артём вовсе не к тётке. Их тройка вездеходов шла автопробегом вдоль нефтепровода от самой станции «Печора» и до этого посёлочка, выросшего при перекачивающей станции нефтепровода. Сколько раз гусеницы теряли — и не сосчитать! Пару раз приходилось ставить большую палатку и чинить движок. Денёк-другой здесь передохнут, сменят масло, движки и ходовую проверят да и двинутся в обратный путь.

Но, раз уж маршрут сюда завёл, он не мог тётку не навестить. Не виделись они уже года три, с тех пор, как она вслед за новым мужем переехала сюда, к западному склону уральских гор.

Впрочем, угощали не только его, стол накрыли на всех участников пробега и для тех местных, кто не был на смене да не отсыпался после неё. Нефтепровод-то работает без остановок, круглосуточно и круглогодично!

— А я, Тёмушка, нынче тоже не просто так мужняя жена! — похвасталась тётка. — Выучилась на а-пи-ра-ты-ра котельной, вот! Нонеча тут всё от нас, котельщиков зависит! Нефть-то, слышь-ка, греть надо, чтобы текла лучше! Даже летом её греют! А пар от кого? От нас, с нашей котельной! И дома поселковые мы топим, и на кухню пар даём, и в баню с прачечной! Дров-то тут почитай и нету! Так что готовить или на пару́, или вот на пропан-бутане из трубопровода! Но на пару дешевле, да и получается на всех сразу! И прачечная пар берет, и баня, и даже эти вон, которые нефть перегоняют.

Артём, разумеется, всё это знал. Третий год уже их вездеходы использовались, чтобы нефтепроводы и газопроводы прокладывать, ремонтировать и обслуживать. Вездеход мог добраться почти куда угодно, последние модификации умели даже плавать. Хотя, конечно, драгоценный моторесурс старались не расходовать попусту. И потому с места на место перебрасывали их либо по железной дороге, либо на специальных судах постройки «Ладожских паровых двигателей».

Особенно ему нравилась их последняя модель, «троечка». Первая-то даже по Ладоге и Онежскому озеру плавала с опаской. И приставала только к оборудованным пристаням. Вторая модель глубины уже не боялась, могла и морем идти при тихой погоде, но осадку имела большую, и приставала уже не всюду. А вот «троечки» могли и морем пройти, и неглубокой рекой, и пристать прямо к необорудованному берегу. Как уж мореходы такого добились, сам Артём не понимал, но ценил. Именно так их вездеходы высаживались в самой глухой тундре. И не теряли ни снабжения запчастями, ни топливом. Им оставалась «последняя миля», как говаривал Юрий Анатольевич по американской привычке. Ну, не совсем миля. Обычно вёрст двадцать-тридцать выходило, да ещё туда и назад, по многу раз! Но все равно, так работать куда удобнее!

Между тем тётка продолжала трещать. От радости, что видит племянника, от гордости, что не осталась вахлачкой, а выучилась уважаемой и «учёной» работе. Ну, и племяшом перед окружающими похвастаться, не без этого! Ва-а-ажный стал, на анжинера выучился, с самим Американцем ручкается! А с Гольдбергом — так и вовсе чаи с кофием распивает! Как таким не похвастаться⁈

— Мы ж тут часть нефти на месте перегоняем! Карасин местным продаём! Солярку сами расходуем — нефтяные насосы как раз дизелями и крутятся! А остаток обратно в трубу закачиваем! С нефтью смешается да через Урал до самого Перегребного качается. Там ужо нефть эту перерабатывают да сибирякам продают! Нефти-то, слышь, в Сибири нету, и говорят, быть не может[1]! Вот от нас им и качают! И нефть, и газ этот для баллонов, а теперь, слышь-ка, ещё и аммиак ентот! Ядовитый он, говорят, страсть! Специальные маски защитные выдали да учили, как от аварии, если что, поберечься! Зато и жалования по весне на шестую часть прибавят! Так что я только и жду, когда трубу до Оби дотянут да качать начнут.

Это да, деньги тётка Матрена любила. И не сказать, чтобы сильно бедствовала. При первом муже они неплохо зарабатывали, кони у него знатные были да телега-длинномер, чтобы лес возить. Заработок был стабильный и по меркам Повенца — вполне приличный. А как муж помер, так почти сразу Артем помогать начал, победовали всего с годик, не больше. Но, видать, въелось. И даже теперь, пристроив сына мастером на шунгитовый рудник, а дочку выдав замуж, все равно каждой копеечке радовалась. Ну, да и пусть ей! Родных надо любить за то, что есть, а не к мелким недостаткам цепляться!

— А карасин с фактории продают. И газ в баллонах! — продолжала тётка.

Артём знал, что газ не только в баллонах продавали, из него ещё и бутанол производили. И тоже продавали. Их вездеходы бутанолом и заправлялись во время этого пробега.

— Местные-то, слышь-ка, как мимо кочуют, так специально заходят. Ну и которые в церкву зайдут, проповедь послушают да с батюшкой пообщаются. Бывает, что и крестятся потом! Мой Порфирий Никодимыч ужо троим местным крестным отцом стал! — поведала родственница.

Вторым мужем она гордилась даже больше, чем племянником. Потому как тот не просто пользовался уважением у соседей да был мастером на все руки. И, разумеется, достаток в доме обеспечивал. В последнее время в их краях бедствовали совсем уж неумехи да лентяи. Для остальных работы хватало, и заработком не обижали, особливо, если найдёшь в себе силы, да выучишься хотя бы до четырёх классов.

Но