- Тебе нужно поесть, Гвен. Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы ты считала меняпохожим на твоих тюремщиков, намеренно моривших тебя голодом. - Я так не считаю, - упрямо ответила она. – Но я не буду есть. И ты простооставишь меня тут, где до меня могут добраться демоны? Куда ты идешь? - Во мне тоже демон, - сказал он, не отвечая на ее второй вопрос. Он уженаучился это делать. - Я знаю, - нерешительно, едва слышно ответила она. Его желудок сжался. Она знала, но для нее это не имело значения? Никогда ещеничьи слова не оказывали на него такого воздействия. - Я буду рядом, если тебе понадоблюсь. Только позови. Вообще-то, у меня естьидея получше. Я пришлю Анью к тебе. Она и Люциен воссоединились несколько часовназад. Она присмотрит за тобой. И если необходимо, заставит поесть. Если кто-то мог убедить кого-то сделатьчто-то, чего они не хотели делать, то это хитрюга Анья. - Никуда не уходи. Лишь закрыв за собой дверь, оставляя Гвен под замком, чтобы она не наткнуласьна его друзей, если вдруг решит осмотреться, шпионить или поискать телефон,чтобы звякнуть Ловцам, - она на них не работает, черт побери! – он понял, чтовознамерился свести в одном помещении Гарпию и богиню Анархии. Чудесно. Ему повезет, если он до утра не лишится головы.

Опять же перевод Катюшкин, моя - токрехтовка!!! Сабин шел по крепости, от стен которой эхом отражались крики боли, доносящиесяиз темниц в ее подземельях. Пленников допрашивали. Он тоже должен был оказыватьпосильную помощь, но сперва ему необходимо было переговорить с Аньей. Да, он понимал, что пренебрег своими обязанностями ради женщины, но самоемалое, что он мог сделать – обеспечить комфорт Гвен, и к тому же это не должнозанять много времени. Он уверял себя, что делает это в последний раз. Вследующий раз он перво-наперво займется пытками, и к черту Гвен. Вот, что странно: он чувствовал, что поступает неправильно… оставляя Гвен.Часть его, большая часть, - черт возьми, очень большая часть, - считала, чтоему следовало остаться с ней, успокоить ее страхи, уверить в том, что всё будетхорошо. «Я могу лишь повергнуть женщину в депрессию», - мрачно думал он. В особенноститу женщину, которую ему так не терпелось вновь поцеловать. Поцелуй в самолете едва не уничтожил его. Он никогда не испытывал ничегонастолько удивительно-сладостного и потенциально взрывоопасного. Если бы онответил на этот поцелуй, то выпустил бы на волю демона. В этом случае, демонСомнений ранил бы ее разум; в этом он не сомневался. Ее хрупкое душевноеравновесие и так уже под угрозой из-за того, что она его боялась. Просто глупоцеловать ее еще раз. И зачем он только усугубил ситуацию тем, что запятнал воспоминания о ее бывшем?Как низко он пал, сказав ей, что человек, которому она доверяла, не мог быть ейверен? Не имеет значения, что демон вынудил его такое сказать. Хуже всего то,что с каждой минутой решимость демона уничтожить уверенность Гвен в себе,становилась всё сильнее. Может быть, это произошло потому, что она была длянего «запретным плодом», и Сабин не уставал приказывать демону держаться от нееподальше. Хотя спасения от этого не было. Если он выпустит демона, Гвен лишится чувствасобственного достоинства. Он уничтожит ее уверенность, а этого Сабин позволитьне мог. Ему нужно было сохранить своё оружие. Разумеется, только поэтому онпереживал за ее душевное состояние. Ему просто надо понять, как лучше всего ее использовать. Может быть, он убедитее присоединиться к Ловцам, а потом она уничтожит их организацию изнутри.Неплохая идея. Ловцы пользовались этой стратегией тысячелетиями, с успехом уничтожив Бадена.Пора уже использовать их уловки против них самих. А сможет ли он убедить Гвен сделать это? Это вопрос не оставлял его. Проходя по крепости, Сабин заметил, что светпроникает через запачканные окна разноцветными лучами, освещая коридор итанцующую в воздухе пыль. Сабин жил здесь совсем недолго, но даже он понял, что женщины, теперь живущие вкрепости, вдохнули в это место жизнь. Их декор прогнал тьму, которую онзаметил, впервые прибыв сюда. Мебель выбирала Эшлин. Сабин не слишкомразбирался в подобных вещах, но подозревал, что обстановка была не из дешевых,так как она напоминала ему то время, проведенное в Викторианской Англии. Теперь тут была не только красная мебель, призванная скрыть кровь, проливаемуюРейесом из-за того, что он был вынужден резать себя. Теперь здесь стоялакушетка кремового цвета, кресло, затянутое в розовый бархат, лошадка скарусели, и стол из орехового дерева с мраморной столешницей. Рядом с комнатойЭшлин и Мэддокса теперь находилась детская. Анья позаботилась о… деталях. В дальнем углу теперь стояла машина с жевательнойрезинкой, шест для стриптиза ему пришлось обойти, а галерея игровых автоматовМисс Пэкмэн находилась сбоку у лестницы. Даника нарисовала портреты, украшающие стены. На одних были изображены ангелы,парящие в небесах, на других – демоны, крадущиеся по полям Преисподней, икаждый портрет был отражением того, что она переживала, будучи Всевидящим Оком.И благодаря этим картинам они узнали больше о демонах внутри себя, и о богах,ныне правящих ими. И, разумеется, между картинами, изображающими рай и ад,также висели «детали» от Аньи. То были портреты обнаженных мужчин. ОднаждыСабин попытался снять один из них. На следующий день на этом месте красовалсяпортрет его самого в обнаженном виде. Как богиня нарисовала его так быстро – итак точно – он так и не узнал. Но с тех пор он больше не пытался снять ни одиниз ее портретов. Сабин завернул за угол и прошел мимо открытой двери в комнату развлечений,намереваясь подняться на второй этаж в спальню Люциена и Аньи. Краем глаза онзаметил высокую и стройную фигуру и вернулся. Остановился у входа и увиделАнью. В очень коротком кожаном платье и высоких сапогах на шпильках – ну,просто идеальная женщина. В ней не было ни одного изъяна. За исключением ееизвращенного чувства юмора. Сейчас она играла в «Гитарного Героя» со своим другом Уильямом. Она качалаголовой в такт сбивчивому ритму музыки, пряди ее волос вертелись, словно танцуявокруг нее. Уильям был бессмертным и его давным-давно, как и Повелителей,вышвырнули с небес. И в то время как Повелители едва не уничтожили мир своимидеяниями, Уильям был наказан за то, что соблазнил не ту женщину. Или двух. Илискорее около трех тысяч. Он вел себя, как и Парис. Спал с любой женщиной, пожелавшей его, независимо оттого, свободна ли она или замужем. Даже царицу богов он посетил на ее ложе.Зевс застал их и, как любил повторять Уильям, у него «поехала крыша». Теперь его судьба была связана с книгой, которую у него украла Анья. Ейнравилось отдавать ее ему по несколько страниц за раз. В этой книге былопредсказано, что на него падет проклятие, связанное с женщиной. Верный своим предпочтениям, играя на барабанах, воин таращился на попку Аньи,как смотрит на конфетку сладкоежка, давно не пробовавший сладенького. - Я мог бы делать это весь день, - сказал он, поигрывая бровями. - Смотри в ноты, - посоветовала ему Анья. – Ты пропускаешь их, и разрушаешьвесь строй. Возникла пауза, а потом они оба рассмеялись. - Не хвали его, Джилли! Он совсем не выкладывается. Только девчонка, втрескав…- ладно, проехали. Просто скажи ему, насколько ужасно он играет! – вывернуласьАнья, не переставая играть на гитаре.