Камео тихо проскользнула в его комнату и прикрыла дверь с легким смешком.Защелкивая замок, она пару секунд стояла спиной к Торину. Длинные темные волосывоительницы спадали до пояса, завиваясь на концах. Однажды она позволила ему намотать несколько этих прядей на не защищенныйперчаткой палец, очень осторожно, чтобы не коснуться ее кожи. За сотни лет этобыло его первое настоящее прикосновение к женщине. Он едва не кончил, такпросто, от ощущения шелка ее волос. Но она могла позволить лишь этот мимолетныйконтакт, и только на такой малый риск он мог пойти. Признаться честно, он был изумлен, что они вообще осмелились рисковать. В перчаткахеще куда ни шло. Шанс инфицирования был нулевым. Но локоны к коже, шелк ктеплой плоти, мужчина и женщина? Для этого требовалась храбрость с ее стороны икрайняя степень отчаяния и глупости с его. Волосы не кожа, но если бы рукасоскользнула? Если бы Камео прислонилась к нему? По непонятной причине никто изних не смог заставить себя серьезно обдумать последствия. Когда в последний раз он касался женщины – целое селение исчезло с лица земли.«Черная немочь». Так прозвали ее люди. Именно она и таилась внутри него,струилась по венам, хохотом звенела в его мыслях. Годы спустя Торин не единождыпытался содрать с себя кожу. Однако очиститься от вируса оказалось невозможно. За свою долгую жизнь воин научился подавлять стремление к тому, что стало недоступнымдля него, к отношениям. По крайней мере, Камео понимала его, знала, с чем ему приходится справляться,что он может, а что нет, и не просила большего. Он же хотел, чтобы попросила, и ненавидел себя за это. Она неспешно обернулась. Губы ее были красными и влажными, словно она кусалаих, а на щеках играл яркий румянец. Грудь быстро вздымалась и опускалась в тактповерхностного дыхания. Его собственное дыхание жгло горло. - Мы вернулись, - проговорила она на рваном вдохе. Он остался сидеть, лишь изогнув бровь так, словно ему и дела не было. - Ты не ранена? - Нет. - Хорошо. Раздевайся. С момента касания к ее волосам несколько месяцев назад они стали лучшимидрузьями. С маленькими преимуществами. Сомнительными преимуществами«удовлетворять себя, наблюдая на расстоянии друг за другом», но все жепреимуществами. Которые чертовски все усложняли. Здесь и сейчас… и в будущем. Когда-нибудь ейзахочется, чтобы возлюбленный смог по настоящему коснуться ее, любить ее,проникать в нее, целовать и пробовать ее вкус и обнимать ее, а Торину придетсяотойти в сторону и постараться не убить подлеца. До тех же пор… Она не послушалась. - Возможно, я не совсем ясно выразился, - сказал он. – Хочу, чтобы ты сняла ссебя одежду. Позже она накажет его за то, что командовал ею. Он хорошо ее знал, знал, какрьяно она старается доказывать, что так же сильна, как ее соратники-мужчины.Сейчас же нужда взяла верх. Он слышал сладкий запах ее возбуждения. Она несможет больше сопротивляться. И точно, трясущимися пальцами Камео сжала край футболки и стянула ее черезголову. Кружевной черный бюстгальтер. Его любимый. - Вот это моя хорошая девочка, - похвалил он. Она сузила глаза, бросив прицельный взгляд на его набухшую плоть, четкопроступающую под поясом брюк. - Я сказала, чтобы ты был обнажен, когда я вернусь. Ты непослушный мальчик. Привыкший к ее печальному тону, он не содрогнулся, как это делали всеостальные. Внутренне или по-настоящему. Этот голос был частью нее – воительницыдо мозга костей, прекрасного несчастья… неумышленного ночного кошмара. Для него это было задушевной мелодией, которая эхом отражалась внутри егособственной души. Торин поднялся на ноги, ощущая напряжение в каждой частичке своего тела. - Разве я хоть когда-то был послушен? Ее зрачки расширились, соски затвердели. Ей нравилось, когда он бросал ейвызов. Возможно, потому что она знала насколько возрастает цена приза, если дляего получения необходимо потрудиться. Он желал обладать силой выиграть в схватке с ней – раз, хотя бы раз. В конечномитоге, она всегда побеждала. У него был малый опыт с женщинами, и воин приходилв жутко отчаянное состояние от того, что здесь творилось. Но всегда удачнодержался в их противоборстве. - Я разденусь сразу после тебя, - хрипло заявил он. – Ни секундой раньше. Громкое заявление, придерживаться которое ему будет стоить больших усилий. - Посмотрим… Волосы взметнулись темным облаком, когда она направилась к его туалетномустолику. Пожирая воина взглядом, она поставила одну обутую ногу на стул. Еще никогда расшнуровывание ботинка не выглядело столь сексуально. Первыйполетел в него, он уклонился, лишь едва поведя головой. Второму – позволилвпечататься себе в грудь. Оторвать взгляд от нее, чтобы избежать удара, хоть насекунду – не вариант. Вжик. Вниз упали брюки. Она переступила через них. Черные кружевные трусики составили чудесную пару бюстгальтеру. Совершенство.Оружие – повсюду. Очаровательно. У нее была маленькая, дерзко вздернутая грудь, и он знал, что соски еенапоминали бутоны роз. Справа на выступающей тазовой косточке у Камеокрасовалась овальная родинка. Чего бы он только не отдал, чтобы лизнуть ее… Но что вызывало у него наибольшее восхищение, так это блестящаятатуировка-бабочка вокруг ее бедер. Если смотреть со стороны или спереди, то почти невозможно понять, чем жеявлялся мерцающий, пламенеющий узор. Лишь когда она поворачивалась спиной,образ принимал конечную форму. Ох, как же ему хотелось провести языком вдолькаждой линии, острого угла и впадинки. У него была похожая татуировка на животе, только по цвету она напоминала ониксв обрамлении багрянца. Вообще, все воины здесь обладали подобными татуировками,но у всех они располагались в разных местах. И никогда Торину не хотелоськоснуться руками, губами, всем телом к метке остальных воинов. Когда Камео сняла все оружие, рядом образовалась небольшая груда. Выгнув бровь,девушка уставилась на него. - Твоя очередь. В голосе прозвучала легкая дрожь, словно предстоящее волновало ее сильнее, чемхотела ему показать. Он находил в этом эгоистическое утешение. - Ты еще не раздета. - А могла бы быть. Он должен был остановиться на этом, отослать ее, прогнать, потому что они обазнали, что все зашло слишком далеко и что этого никогда не будет достаточно дляних обоих, но он… Он разделся. Камео всхлипнула, как и всегда в подобный момент, уставилась на его налитуюжеланием плоть. - Расскажи мне все, что ты хочешь сделать со мной, - приказала она, сжимаяладонями свою грудь. – Не упускай и малейшей детали. Он повиновался, и ее пальцы заскользили по телу, словно принадлежали ему. Лишь когда она дважды кончила, он притронулся к себе, действуя так, словно этобыли ее руки. Но Торин ни на миг не забывал, что это – все, чем он может довольствоваться, ичто большего не получит никогда.

- Я хочу отдельную комнату. - Нет. - Вот так просто? Ни тени сомнений? - Правильно. Ты остаешься здесь. - Он не добавил «со мной», но это и так былоясно. Его намерения были прозрачны, как родниковая вода. – Я не так долгопрожил в Буде и не слишком часто останавливался в этой комнате, но она моя.