Линкок поставил передо мной стул и налил воды в кружку. Я с облегчением села и принялась жадно пить. Все молчали и смотрели на меня. Рей, стоявший у окна, переместился к столу и бросил на него карандаш.

– Что случилось, Рина? Почему вы здесь?

– Я гуляла вдоль реки, там, где мы расстались с вами утром. А потом купол над полем стал разрушаться, что-то ударило в него. Бежать в город не было возможности, поэтому мне пришлось перебраться через мост. Я подумала, что вы должны знать о случившемся.

– Мы знаем, что город атакован, – Рей сверлил меня своими черными глазами. На секунду мне показалось, что он не верит ни одному сказанному слову.

– Рей! Осколки повредили купол города, а вторая стрела летела в том же направлении! Город наверняка разрушен. Я не могла там оставаться, у меня не было выбора, – голос мой срывался на крик, слёзы сами собой полились из глаз. – Почему вы ничего не сделали? Вы же сказали, что до конца войны остался день или два?!

– Успокойтесь. В любой битве бывают непредсказуемые ситуации.

– Вот что значит женщина! Город пуст, все его жители на поле боя. А те, кто остался в центре, надежно защищены. Этими копьями им нельзя навредить, – Гальер повернулся ко мне и зло посмотрел. – Вы прибежали сюда сеять панику? Среди кого? Запугали себя до полусмерти, а нам теперь с вами нянчиться.

– Я вам не ребенок, со мной не надо нянчиться! – от обиды я вскочила и выронила кружку.

– Ну конечно, все мы знаем, как с вами надо, а как нет, – старик кивнул на мою забинтованную руку, и я поняла, что все в курсе утреннее происшествие. Рефлекторно я убрала руку за спину, но спустя секунду вернула обратно. Мне нечего стыдиться. Вытерев слезы, я сказала:

– Вы старый, гадкий вояка. Вы потеряли своё сердце на поле боя и не понимаете, как страшна война!

– Рина, успокойтесь. Война страшна для тех, кто здесь впервые. Для нас это обычное дело, мы же говорили вам, помните? – Франц умоляюще посмотрел на меня, и я замолчала, забрала стул поближе к окну и села там, отвернувшись ото всех.

– Если позволите, я побуду здесь немного, отдохну, а после вы вернете меня домой. И больше никаких отговорок.

– Рина, – начал Рей, но полотняная дверь палатки распахнулась, и внутрь вошёл пыльный, грязный солдат.

– Срочное донесение!

– Говорите, – капитан Линкок обошёл солдата сзади и выглянул наружу.

– Город практически полностью разрушен, башни не тронуты. По двум фронтам из трёх отступаем, потеряли реку, заводь и порт. Три четверти солдат убиты.

– Как? – на два голоса воскликнули Франц и Рей.

– Не могу знать, впервые столкнулись с таким оружием. Химия, скорее всего. Подробности здесь, – с этими словами он положил на стол письмо. Все мужчины собрались в круг, открыли письмо и принялись читать, комментируя и обсуждая поступившую информацию. Я не понимала ни слова, да и не хотела прислушиваться, чтобы разобраться. Главное – выбраться отсюда и никогда больше не возвращаться. За окном бродили солдаты, кто-то приводил себя в порядок, кто-то набирал воду из огромных бочек, привозили раненых и на носилках разносили по белым палаткам. Я просто следила за этими движениями, как за муравьями в муравейнике. И не заметила, что в палатке воцарилась тишина.

Обернувшись, я увидела Франца, сидевшего на стуле, обхватив голову руками. Линкок пытался набить трубку, но у него ничего не выходило – табак сыпался на пол. Рей стоял ко мне спиной, держа руки в карманах. Он раскачивался на пятках вперед и назад, спина была напряжена. Только Гальер водил пальцем по карте и что-то беззвучно шептал одними губами.

– Это конец. Они загнали нас в угол, – проговорил, наконец, Франц. И я услышала в его голосе отчаяние.

– Да, конец, – Линкок отбросил трубку в сторону, она глухо ударилась об угол стола и упала.

– Значит, надо принять этот последний бой с достоинством. Не мы первые, не мы последние, – голос Рея был как всегда спокоен.

– Командующий! Двести лет! Ни одного поражения! – Франц выдернул из уха серьгу и сжал в кулаке. – У нас самая лучшая система подготовки, лучшая научная база! Никто и не сражался с нами всерьез, потому что боялись. Мы умеем то, что не умеет никто в мире!

– Ты мальчишка ещё, не понимаешь очевидного, – Гальер взглянул на Франца с пренебрежением. – Мы стали слишком стары духом, а потому слишком слабы. Ты по утрам смотришь на небо, вместо того, чтобы просчитывать ходы соперника, рассуждаешь о жизни. Капитан заботливо раскуривает трубку и за обедом не только ест, но и думает, рассказывает истории из прошлого. Мы стали слабы, да. Превратились в обычных людей. Рей вообще жалеет о том, что ещё жив!

– Гальер! Не забывайся. Я жив и всё ещё твой командир, – Рей как-то странно дернул плечами, вытащил руки из карманов и твёрдо сказал, – выступаем через час. Действуем по запасному плану. Сдаваться нельзя, значит, надо принять бой и будь, что будет. Франц – на тебе левое крыло, Линкок – ты по центру, Гальер и я пойдем с правым. А вы, Рина, – он даже не повернулся ко мне, – останетесь в лагере и будете помогать раненым.

С этими словами все быстро вышли, и я осталась одна. Через окно видно, как забегали солдаты. Каждый четко выполнял свою роль. А я была просто сторонним наблюдателем. Нет, сидеть здесь нельзя. Меня явно не собираются возвращать, да и вообще непонятно, чем закончится этот день. Я уже так устала от того, что со мной происходит здесь, в этом странном мире, что голова отказывается думать. Почему я не остановила Рея и не потребовала вернуть меня обратно сейчас же? Почему я даю им шанс, даже пытаясь предположить, выиграет или проиграет белый город? Они ведь вместе со своими жизнями распоряжаются и моей тоже.

Я встала и вышла из палатки, никто даже не обратил на меня внимания. Поднявшись на холм, я осмотрелась. Впереди лежала река, через которую перекинут один единственный мост. Меньше километра до линии фронта. Бой так близко. Это центр, здесь будет капитан Линкок. Слева и справа, практически в поле, поведут бой остальные. Мне не видно, что там находится, но судя по дыму и серому небу, – только выжженная земля.

Из-за холма раздался выстрел и прямо надо мной, высоко в небе, взорвалась сигнальная ракета. Желтый дым рассеялся туманом и снова послышался нарастающий вой, поплыли серебряные шары, но залпа орудия не дали. Обе стороны выжидали. Я увидела, как на центральном