улыбкой.

Эггер едва не поперхнулся, но сумел удержать лицо. И

поинтересовался, действительно ли я собираюсь замуж. Ну не

говорить же ему, что мое мнение в этoм вопросе никого не

интересует?

– Вы же понимаете, долг перед страной, родом и все такое, –

ответила я прямо.

Он посмотрел с уважением.

– Вы будете прекрасной матерью. Значит, это ваше последнее

дело?

Ульрика мягко и вежливо велела ему заткнуться. Но у меня

все равно было отличное настроение. С матушкиными планами

я как-нибудь разберусь, зато сейчас выпала редкая удача

поохотиться на шпионов.

ГЛАВА 7

В тот вечер мы все-таки поужинали, по требованию Ульрики

не затрагивая тем, вредных, по мнению целительских светил,

для пищеварения. К ним относилось все, связанное с работой и

нашими планами. Эггер ее поддержал просто обеими руками,

плавно перейдя к светской беседе – о новой карточной игре

«махаон», что, как эпидемия, захватила все игорные дома,

последнем выступлеңии оркестра Миклоша Вербия в

Тарсельванском парке, где прозвучала увертюра к его новой

оперетте – да-да, к «Тарсельванской ночи».

Тут и мне было что сказать. Эггер с Ульрикой хохотали над

ңашим недопониманием с маэстро, как два школьника.

– Только ты могла отказаться от автографа великого

композитора, – утирая выступившие слезы, сказала подруга. –

А где вы познакомились?

– По службе, – улыбнулась я, и разговор тут же увял сам

собой.

Уже в номере, куда я пригласила всех троих, рассказала про

артефакт «Золотое сечение», с помощью которого подменили

драгоценности фрау Дитц. И что Дитор уже месяц как ищет

создателя самого популярного артефакта на чернoм рынке.

Эггер промолчал. А я вспомнила про монету, с которой все

началось . Монета, портальные артефакты, «Золотое

сечение»,и все вокруг меня – не многовато ли?

– Капитан, артефактор работает на вас?

– Почему вы так думаете?

– Для хорошей ищейки – а лейтенант Хофманн один из

лучшиx – месяц искать человека? Его должна прикрывать либо

мощная криминальная структура, либо государство, либо

армия. Пo первым двум пунктам – сразу нет, мы бы знали.

Остается армия, в которой развелось столько загадок…

– Вы правы. Но дело не только в хорошем прикрытии. Просто

их трое.

– Трое кого?

– Они работают втроем, у каждого есть частица дара, и

вместе они споcобны делать настоящие артефакты.

– Если сейчас вы скажете, что эти трое были здесь в ночь

смерти Танау, я начну биться головой об стену!

– Хорошо, я не скажу.

Я была зла. Очень зла. Надо было хватать этих мальчишек, а

не сидеть на лучших местах и смотреть тауматургически-

воспитательный спектакль!

– Ну знаешь, это слишком, - ледяным тоном сказала Ульрика.

– Как вы позволили этим недорослям продавать артефакт на

черном рынке?

– Ты их видела? – взвилcя Эггер. - Ты всерьез сейчас, что они

могли продавать хоть что-нибудь на черном рынке?!

– У мальчишек есть начальство, – без эмоций сказал Петер. -

Видимо, кому-то сильно не хватает денег.

– Я займусь этим, – Эггер снова был спокоен. – Вы сможете

аккуратно закрыть дело, если торговля «Золотым сечением»

прекратится?

– А потерпевшие? - возмутилась я. – Кто вернет людям

украденные вещи?

– Я пока не знаю как – пусть голова болит у лейтенантов

Фроста, Клая и Андерса, – но все будет возвращено

потерпевшим в полном объеме. Дамы, герр Шульц, я покину

вас на время, что бы решить этот вопрос.

– Значит, лейтенантики не в штрафбате в горах Энции? -

язвительно кинула я в исчезающую спину.

– Фроляйн, вы помните, чтo герр Клаушвиц просил вас не

раздражаться по пустякам?

– Да какие же это пустяки! Бауэру официально сказали, что

парней услали в штрафбат!

– Сразу было ясно, что врут, - успокоил меня Петер. – Вы бы

вещи пока разобрали, а то ведь вернется капитан, опять куда-

нибудь потащит.

Ульрика поддержала идею обеими руками. Петер деликатно

вышел. И я, не слушая, что она говорит про мое последнее

платье, выпалила:

– Οткуда ты знаешь Эггера?

– Жили рядом, - пожала плечами она. – Когда-то я была

безумно влюблена в его младшего брата. Сорочки убери в

шкаф, а платье отдай погла…

– Ты? Безумно влюблена? – не поверила я.

Достаточно пару раз послушать рассуждения Ульрики о

Великом Рацио, венчающем сознание человека, как снежная

шапка – вершину горы, и Ветреном Эмоцио, которое создано

специально для того, чтобы кружиться грозовыми тучами и

туманом вокруг Ρацио, мешая ясности мысли. Какая уж тут

любовь…

– А что? – вскинула голову Ульрика. - Мне было пятнадцать,

мы вместе искали скелеты летучих мышей и лягушек. Ты

знаешь, как сложно найти скелет лягушки в хорошем

состоянии? Он был таким милым – лучшие экземпляры всегда

отдавал мне…

– И что же случилось?

– Умер мой опекун, мне назначили нового, я уехала – он

остался.

Ульрика не любит вспоминать о детстве, прошедшем то с

одним опекуном, то с другим. Не все они были добродетельны,

не все чисты на руку… Я не стала спрашивать дальше,

послушно взявшись за сорочки.

– Маттиасу можно доверять, - все-таки добавила Ульрика. –

У нас есть причины для неприязни, но он человек чести.

– Армия меняет людей, - возразила я. – Джонас раньше был

отличным братом, а теперь…

– Да-а? Может, он ещё не безнадежен?

В ответ я рассказала о нашей проблеме с завещанием.

– Странно. Что, можно сделать такое завещание? Все равно

поместье должен наследовать старший сын, это закон.

– Α моей матушке никто не указ.

– Прости меня, дорогая , если я лезу не в свое дело, но

завещание можно оспорить. Обратиться напрямую к

Императору. Просто для замужества нужно созреть, а ты, на

мой взгляд, совсем не готова.

– Ты права. Не готова и не хочу. Но на самый крайний

случай…

Услышав про Петера, Ульрика покачала головой и

предложила другой вариант. Обговорить детали мы не успели:

в дверь стукнул Петер и сообщил, что вернулся капитан.

– Поисковая группа обнаружила логово. Хотите посмотреть?

Еще бы, хотели все.

– Там грязно, – предупредил Эггер, глядя на Ульрику.

– Что ты говоришь, - огрызнулась та. – Α то я ни разу в логове

оборотней не была.

– Все забываю, кем ты стала, - не остался в долгу капитан.

Портал он открыл прямо из комнаты, а я хотела забежать на

кухню за пирожками для собак…

В горах