Тяжелый тупой удар, нога подломилась, Фрэда мотнуло, и он упал на бок, изо всех сил прижимая к груди капсулу с ребенком.

Тяжело поднялся, медицинский модуль костюма заработал, и место ранения уже покалывает морозными иголками, можно идти. К черту, он закинул «Василиск» за спину, с разбегу проломил забор и, приволакивая ногу, побежал к транспу.

Трой уже приподнял машину над землей, в проеме люка, согнувшись, стоит Вилли, Арни опустился на одно колено рядом с шасси и поливает улицу огнем.

Удар в спину, шерифа бросает вперед, он удерживается на ногах и уже по инерции пробегает еще несколько шагов. Арни, не переставая стрелять, закинул руку шефа на плечо и поволок его к транспу.

Со стоном опустил тяжелое тело на плиту люка, подтянулся и коротко вскрикнул, падая рядом. Люк закрывается, Фрэд чувствует, как набирает скорость машина.

Он лежит и неподвижно смотрит на откатившуюся в сторону капсулу киб-няни. Огонек на ее боку по-прежнему зеленый, и Фрэд счастливо улыбается.

Только теперь он замечает выведенную синим маркером надпись прямо под огоньками — «Анна-Беата».

Предгорья хребта Маджир.

— Мартин, осторожнее. Если верить «волшебному глазу», сразу за поворотом в полу могут быть червоточины.

— Хорошо, Ким. Глубину подсказать можешь?

— Черт его знает. Метров тридцать, это точно. Дальше помехи.

— Понял. Держусь края коридора.

Поправив крепления ранца, я осторожно шагнул вперед. Выглянул из-за угла. Как и все здесь, угол этот был раздражающе плавным, да еще и волнистым, словно конечность неведомого строителя дрожала и он не мог ровно срезать камень, в котором выплавили подземный комплекс.

Теперь, бродя по шизофреническим зеленовато-коричневым катакомбам, я мучился от смутного ощущения похмелья. К тому же создатели комплекса страдали непонятной любовью к скрытым в полу под мономолекулярной пленкой отверстиям. Некоторые из них вели на нижние ярусы комплекса, а некоторые — непонятно куда. Эти вертикальные тоннели также были волнистыми, словно их проплавлял в сыре истеричный раскаленный червяк, удирающий от налогового инспектора. Анализаторы отказывались выдавать мало-мальски разумную информацию, оценивая глубину вертикальных шахт в сотни парсеков или в десятые доли миллиметра. Причем эти данные могли относиться к одной и той же шахте. Назначение червоточин оставалось совершеннейшей загадкой.

Поначалу исследователи решили, что создатели комплекса походили на пресмыкающихся и передвигались наподобие земных змей, но тогда логичней было бы делать переходы между ярусами наклонными, а не вертикальными. Потом оказалось, что «змеи» вполне двуноги и прямоходящи. По-видимому, именно их выродившиеся потомки обитали в предгорьях поблизости от комплекса. В «червоточинах» исчез уже не один десяток автоматических зондов, а также несколько неудачливых сталкеров. Собственно, как раз исчезновение на глазах изумленных товарищей некоего Сэма Вронского и привело к открытию отверстий в полах подземных строений «цивилизации Предгорья», как ее называли научники.

Аккуратно ступая вдоль стены, я дошел до следующего поворота. Хвала богам, здесь «червоточины» были видны, если, конечно, знать, куда и как смотреть. В зеленоватом свете, исходившем из широких, примерно в три ладони, полос, идущих вдоль стен и по потолку, они казались чуть более темными, чем остальной пол.

Присев на корточки, я вытянул перед собой гибкий телескопический держатель с зеркальцем на конце. Устройство древнее, но куда более надежное, чем всяческие летающие видеокамеры с зачатками искусственного интеллекта. Вроде бы все чисто. Сунув руку за спину, нащупал прикрепленный к нижней части ранца контейнер и, отстегнув его, аккуратно поставил на пол.

— Ким, выпускаю «хорьков», готовься.

— Слышу тебя, система мониторинга готова, выпускай.

Я набрал на клавиатуре, встроенной в верхнюю часть контейнера, последовательность команд, активирующих «Управляемые Автономные Датчики Системы Анализа», они же «хорьки», и откинул крышку. Десяток тонких матово-черных пластиковых тел вынырнули из контейнера и тут же порскнули вперед и в стороны, веером расходясь вдоль неисследованного отрезка коридора.

Я остался сидеть, ожидая, когда Ким и Платформа обработают первую порцию данных и скажут, стоит ли мне соваться дальше. Без симбота было очень неуютно, но он остался на верхнем ярусе, дальше пришлось шагать на своих двоих: коридоры резко сужались, и протиснуться сквозь «бутылочные горлышки» в «Гоплите» было совершенно нереально. О чем я с тоской и сообщил Платформе, оставшемуся вместе с Кимом в нашем передвижном центре координации, по совместительству — походном доме и системе огневой защиты. В далеком светлом прошлом — передвижной командный пункт штурмовой пехоты. Как он сюда попал, ума не приложу, но Платформа его углядел и купил «про запас». Было это лет за семь до моего появления на Перекрестке, и все эти годы служила машинка верой и правдой.

Фрэд же пребывал в охранении и неспешно фланировал на подступах к лагерю нашей экспедиции. А вот я сидел на корточках и тосковал. «Гоплит», конечно, стоял не просто так, а в режиме активного сканирования окружающего пространства, и, случись какая гадость, я бы узнал об этом первым. Но все равно, куда приятнее смотреть на неисследованный мир через визор боевого шлема, когда с левой стороны успокаивающе переливаются зеленым данные комплекса наблюдения, а в ушах привычно шелестит статика общего канала связи, прерываемая сдержанным покашливанием Фрэда и сопением Платформы. Общий канал, конечно, никуда не делся, черная капля наушника в ухе, тоненькая дужка микрофона подходит к губам, но визора не хватало.

— «Хорьки» говорят, все чисто. Они дошли до конца прямого отрезка, дальше перекресток, хорьки разделились, большую часть я отправил налево, оттуда вроде перспективные такие циферки идут. В той стороне двери, а за ними достаточно обширные помещения. А вот справа — две или три червоточины. И не простые, а сумасшедшие.

— Тебя понял, иду за «хорьками» налево. Там пол чистый, так?

— Да, порядок.

Так, значит, направо без необходимости соваться не будем. Сумасшедшие червоточины — это как раз те, от которых сходят с ума датчики. И выведут они… неизвестно куда, но с практической точки зрения — в никуда.

— Ким, что с движением? — решил перестраховаться я. Уж больно тихо было вокруг, и это мне смутно не нравилось.

— Ничего внештатного. Ни с верхних уровней, ни от «хорьков».

— Ясно. Начинаю движение.

— Принято.

Я двинулся вдоль правой стенки коридора — неторопливо, мягко ставя ноги с пятки на носок, распределяя вес тела так, чтобы иметь возможность оттолкнуться и левой, и правой ногой, если возникнет необходимость срочно сматываться. Хотя вроде червоточины не имели манеры блуждать, постороннего движения тоже не было…