Уф! И набегались же мы за эти три дня! Почти всюду, где наметили, побывали. Только в дельфинарий Славик не захотел. Сказал, что он бы лучше посмотрел выступление в цирке. Ну, мы и пошли на вечерний сеанс.

Как раз перед началом заскочили перекусить в «Шоколадницу». Мы вообще довольно часто бываем в этом кафе. Особенно если нужно обсудить что-то вне офисных стен. Конечно, ближе к Самотеке имеются и другие питейные заведения – ресторан «Итальянец», например, еще какая-то забегаловка с претензией на элитный бар. Но с экономической точки зрения здесь гораздо комфортнее. Да и меню аппетитное. У нас у всех даже появились свои предпочтения. Вот я никогда не могу удержаться от «мешочков с сыром и ветчиной». Это такие блинчики, начиненные сливочным соусом. Нежные, хрустящие! Объедение, одним словом! А Дорохова каждый раз заказывает себе коктейль «Мохито». Каждый раз утверждает, что это любимый напиток Хулио Иглесиаса. Потом поправляется, говоря, что имела в виду Хемингуэя. И каждый раз плюется, обещая вырвать бармену руки.

Вот и теперь мы сидели в ожидании заказанных яств. Славик листал приобретенный при выходе из метро журнал комиксов. Он, в отличие от нас, соблазнился сладостями, представленными здесь в широчайшем ассортименте.

Ну и то хорошо! Мы вообще-то умучились в попытках накормить ребенка. То ли Славик вообще не отличался хорошим аппетитом, то ли давала знать о себе перенесенная им трагедия.

– Ну как, понравилось тебе в «Стар Гэлакси»? – обратилась к нему Оксанка.

– Ага, круто! – Славик отвлекся от разглядывания картинок, где, кроме подписей «БУХ» и «БАЦ», я ничего разобрать не смогла, и взглянул на нас. – А вам?

– Мне больше всего понравился стереофильм про межгалактические войны, – сказала я. – Здорово! Такое впечатление, как будто действительно летаешь, падаешь, несешься прямо на пылающие планеты!

– Ну конечно! – Дорохова закатила глаза. – Вот меня, например, постоянно тошнило на этих вибрирующих креслах. С моим вестибулярным аппаратом нужна мебель поустойчивей. – Тут на столе неожиданно тренькнул Оксанкин мобильник, и она, перестав кривляться, воскликнула. – О! Губанов очнулся!

– Кто это? – спросила я.

– Гарик! – Оксанка, хмыкнув, нажала на кнопку приема. – Привет!.. Почему это я обнаглела?.. Игоречек, миленький, честное слово, времени не было тебе позвонить! Мы тут третий день, как сайгаки по семи холмам. Знакомим ребенка с достопримечательностями столицы. Сейчас вот в цирк собрались. Богатейшая нынче программа!.. А?.. Нет, в старый… тот, что на Цветном. Начало? Ну, где-то через полтора часа примерно. Че, серьезно, что ли? А мы тебя как ручную кладь будем проносить? А-а, ну хорошо, давай! Ждем тебя в «Шоколаднице». Это прямо рядом с цирком…

Оксанка отключилась. А я возбужденно воскликнула:

– Неужели я наконец познакомлюсь с легендарным Гариком?

– Ну да, сейчас припрется.

– А кто это Гарик? – спросил малыш. Вид у него был, скорее, расстроенный. Похоже, он пребывал не в лучшем настроении для новых встреч.

– О, это страшное чудовище! Не многим лучше того монстра, которого ты мочил в автоматах, – пояснила Оксанка, – но это я шучу. А вообще, Гарик хороший. Он тебе понравится.

– Слушай, а как же он пойдет? У него же билета нет, – обеспокоилась я.

– Он сказал, что купит билет по дороге. Но сидеть будет на наших местах. Просто возьмет тебя к себе на колени.

– Меня?! – У меня даже вилка от возмущения свалилась под стол.

– Ну, во всяком случае, намекал он именно на это, – смеясь, сказала Оксанка.

– Ну и отношения у вас!

Не знаю почему, но эта невинная шутка смутила меня. Я и без того уже давным-давно была заинтригована личностью Гарика. Судя по Оксанкиным описаниям, мужчина он молодой, энергичный. К тому же хорош собой. Легок, остроумен. В общем, настоящая душка. Поэтому, после того как я практически посидела у него на коленях, я стала ждать Гарика с утроенным энтузиазмом. Даже любимое блюдо не способно было меня отвлечь.

И вот наконец он вошел. Я угадала этот момент по тому, как Оксанка призывно замахала рукой. Мне пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не обернуться.

– Всем привет! – услышала я.

Сначала в поле моего зрения попала только спина – в черной укороченной куртке модели «пилот». Спина протянула Славику руку:

– Игорь.

– Вячеслав.

– Рад знакомству.

Потом наклонилась к Оксанке:

– С приездом, Пампушка.

– Спасибо… Фу, холодный какой!

– Да я и при жизни-то был не особо горяч… Теперь он повернулся ко мне.

Ну, ничего, симпатичный. Или, правильнее сказать, красивый. Не моя красота, немного восточная. Смуглая кожа, волосы как смоль, бородка. Такую, по моим представлениям, носили монгольские ханы. Но в общем приятный. И вне всяких сомнений, не лишен сексуальной притягательности.

– Здравствуйте! Я Игорь.

– А я Полина.

Мы поздоровались по-мужски, и я против воли подумала: «Вот она – рабоче-крестьянская кость! Куда ему со своими манерами до моего Всеволода!» Гариктем временем, подставив стул с Оксанкиной стороны, снова обратился ко мне:

– Премного о вас наслышан. Пампушка мне все уши прожужжала, какая у нее замечательная школьная подруга.

– Аналогично…

– А почему Пампушка? – оборвал меня Славик на полуслове. – Пампушками же толстых людей называют, а Оксана худая.

– Какая же она худая? – На лице Гарика проступила плотоядная улыбка. – Вон какая толстуха. – И он принялся тыкать Оксанку пальцем в живот.

– Блин, Губанов! Прекрати немедленно! Ты мне сейчас желчный пузырь проткнешь!

– Ну, может, из тебя тогда меньше будет желчи выходить, м-м?

Они обменялись такими взглядами!.. И потом еще возились, пихались, хватали друг дружку… Мне так стало завидно! Ну почему не я? Почему ко мне никто не хочет прикасаться? Обнимать? Нестись через весь город, чтобы просто увидеть?

Неужели только потому, что я не способна напялить на себя резиновую маску какого-то нелюдя и шарашиться в ней по переполненному цирку? Но ведь это же стыдно!

А Гарику все нипочем.

Он и Славика попытался записать в извращенцы.

– Скажи, наша Пампушка заметно похорошела?

– Да. – Мальчик, робко улыбаясь, кивнул. – Ей идет, когда у нее все лицо в бородавках.

Гарик расхохотался. А Оксанка вся в возмущении стянула с головы пупырчатую резинку.

– Не, ну вы и хамы, мужичье!.. А ты посмейся, посмейся, – обратиласьонауже непосредственно ксвоему кавалеру. – Я тебе устрою сегодня…

На этих словах меня накрыло окончательно. Я даже перестала расчесывать царапины, оставленные мне на память юной фотомоделью. Ну, то есть цирковым тигренком, на фоне которого мы со Славиком только что отснялись.