— Я существую, милый Ис, и вполне себе объективно, — пропел более взрослый вариант, надвигаясь на испуганного подростка, — Потому что ты не настоящий, ты здесь умер, тебя больше нет. Есть я!

Дерьмо — вот единственное слово, которым, по мнению Раоки, можно было охарактеризовать происходящее. Да, она замечала странное отношение Ледяного к Лаари, главе демонской Тайной Службы, но и заподозрить не могла, что корни этого уходят в некое весьма личное общее прошлое, что в душе Иса может царить такой вот раздрай. Хотя, чего уж там — она сама в этот миг поймала себя на сомнении: кто же из этих настоящий? У дракона, кажется, были те же самые проблемы: в его глазах светилась растерянность, а губы подрагивали, что совсем уж не радовало.

— Ис! — позвала она в отчаяньи, и они оба тут же повернулись к ней, — Не слушай его! Он…

— Ты знаешь, что я — это ты, — перебил её более взрослый дракон, — Ты знаешь, глупый мальчик… Ты не просто ничего не помог ему, не просто смотрел, как все это делают с влюбленным в тебя слугой, чьи губы ты целовал, кому ночами шептал обещания. Нет, ты захотел стать таким же, как Лаари. Ты скопировал его улыбку и жесты, ты попросил аналогичную должность для себя, ты пришёл к нему в спальню перед отъездом — сам, никто не заставлял. А теперь тебя нет, есть только я.

Раока тихо выругалась и вывихнула пальцы, протаскивая руки сквозь кандалы, наплевав на целостность кожи — не до изящества сейчас, и вообще благо, что ноги не прикованы.

— Ис, — проговорила она, осторожно приближаясь к этой чудо-парочке, — Это всего лишь твой страх.

Ледяной в облике подростка ни на что собенно не реагировал — смотрел прямо перед собой, и в глазах его осыпался пепел. Раока уже много раз видала подобное — у своих товарищей по Цветению, и хорошим признаком это нельзя было назвать.

— Есть только я, — шипел, приближаясь к своему младшему варианту, монстр, — Потому что ты можешь только смотреть. Если бы ты не был таким слабым, если бы выпустил меня — Гор был бы жив. Но ты…

Это была опасная грань, Раока видела, что ещё немного — и случится что-то непоправимое. В её голове роились тысячи возможных слов убеждения, но ни одно из них не имело смысла, потому фейри сделала то единственное, что, по её мнению, могло помочь — она осела на пол и позволила слезам потечь по щекам, а после закоричала во всю глотку:

— Ис, мне больно! Помоги мне! Пожалуйста! Мне больно!

И подросток тут же дёрнулся в её сторону, отшвыривая свою копию с дороги, словно невесомое пёрышко.

— Где? Что он сделал с тобой? — спросил он, обхватив её лицо. Раока хотела ответить, но отвлеклась на метаморфозы: двойник дракона растаял, будто его и не было, а к Ису вернулась его нынешняя взрослая внешность.

— Ис, все хорошо, — прошептала она, — Но нам пора просыпаться. Тебе надо убираться отсюда!

— Нам обоим пора уходить, — отрезал Ис, — И, мне кажется, ты задолжала мне парочку объяснений. Что тут вообще происходит?

— Это Лабиринт игры, — отозвалась Раока негромко, — Я просто… уснула и попала сюда.

— Я могу ошибаться, но не значит ли это, что ты все же решила участвовать в этом вашем увеселительном мероприятии в честь самой тёмной ночи?

Раока дернула плечом, не желая отвечать, и потёрла ноющие запястья. Лабиринт между тем начал меняться, пейзаж словно бы поплыл, снова обращаясь уже знакомым ей лесом. Вокруг них замерцали защитные чары, Ис встал прямо перед ней, явно готовый отразить возможное нападение.

— Это иллюзии потрясающего уровня, — сказал Ледяной негромко, — Они ощущаются абсолютно реальными.

— Реальность относительна, юный Ис, — голос Короля-Под-Горой загрохотал отовсюду, — Её создает ваш разум. Мой лабиринт так достоверен, потому что каждый пленник строит его, сам того не понимая, укрепляет его стены своими представлениями о возможном и очевидном. Но ваш случай, надо сказать, необычен, он очень меня веселит.

— О, погодите, не смейтесь — я ещё не надел свой шутовской колпак c бубенцами, он у меня как раз для такой оказии хранится в совершенно неприличном месте, — фыркнул Ис. Раока с огромным трудом удержалась от того, чтобы дать этому красавцу подзатыльник — Ледяной был из той чудной категории ребят, что и с собственной смертью будут радостно спорить.

Вполне ожидаемо, ответом им служила тишина, неубедительно разбавляемая звуками леса — щебетом птиц, шелестом листьев, журчанием воды где-то неподалёку.

— Нам нужно вернуться и обсудить это, — отрезал Ис.

— Подожди немного, — отозвалась фейри тихо, — Я уже попадала сюда, и, думаю, ты захочешь увидеть это.

— Я уже насмотрелся на местные неземные красоты, спасибо, — рыкнул Ледяной, — Я не позволю этому рогатому снова манипулировать моим подсознанием.

— Ис, нам нужно ещё немного времени…

И тут произошло нечто вполне закономерное для их ситуации — дракон сорвался.

— Я не позволю этой мерзости тебя коснуться, — рявкнул он, — Ты и так ранена из-за меня, и так видела и слышала… это все.

Раока ошеломлённо замерла — надо сказать, к такому жизнь её не готовила. Ей бы в голову не пришло, что Ис может выдать нечто подобное — он весьма удачно носил маску существа, которое ничего в себе не стесняется. Да ладно, она видела его голым, флиртующим, убивающим, отсасывающим Гору в укромном уголке, копающимся в чужих внутренностях, обманывающим, делающим откровенные подлости и отдающим неприятные приказы. На его лице никогда не мелькало при этом ни капли стыда, сожаления, желания прикрыться, он будто наслаждался чужим неодобрением. Но это все…

— Кто ещё знает об этом? Гор? Твои друзья?

Его лицо дрогнуло.

— Никто, — отозвался он холодно, — Никто не должен был делить со мной эту грязь, тем более близкие. И уж поверь, я все отдал бы, чтобы ты не увидела это… представление, ещё и в роли участника.

— Ты не рассказал об этом случае даже Гору, верно? — все было даже хуже, чем она предполагала, — Прятал все, вплоть до мыслей? Но он — твоя пара, он бы понял…

— Ты сама успела неплохо узнать Гора. Несмотря на это, в разговорах с ним ты тоже никогда не углублялась в грязные подробности. Почему?

Фейра слегка поморщилась. Это очевидно: Гор был из тех крайне редко встречающихся личностей, в которых было предостаточно настоящей, ненаигранной доброты. Он никогда никого не осуждал, а уж тех, кто был дорог, он мог принять и понять в любой ситуации — волчья преданность, как она есть. И не сказать при этом, что оборотень мало пережил или был наивным идеалистом, однако, в нём каким-то образом сохранялась эта необычная чистота, которую не хотелось пачкать. И с этой точки зрения он был, с одной стороны, идеальной парой для Иса, а вот с другой…

— Понимаю, — сказала она мягко, — Но не забывай: я воспитывалась в Цветении и знаю этот механизм в совершенстве. На самом деле, когда нужно сломать кого-то, методы не отличаются разнообразием, и любой, прошедший сквозь эту костедробилку, поймёт другого. То, как ты поступил… Я бы сделала так же. И я тоже хочу уйти отсюда, но нам важно зайти в этот лес. Пожалуйста!