Ох! Такой номер не прошел бы даже в форме циркового представления. Эта граница охранялась строго, и перейти ее ему не удалось бы никогда. Ни один из его мужчин-моделей ни разу не выходил на подиум в знаменитом бюстгальтере с остроконечными чашечками. В остальном его бодибилдеры, азиатские, арабские и ирландские мачо подчинялись его фантазиям и появлялись в самых причудливых образах. Эти счастливчики получили шанс щеголять в нежно-розовом и бледно-зеленом, надевать вышитые туники, жемчуга и кружевные болеро, которые прекрасно оттеняли их рельефные накачанные бицепсы. Он прошелся по всем архетипам гей-культуры. Матросы Фассбиндера, многочисленные персонажи а-ля Village People[98]: полицейский, строительный рабочий, байкер и даже индеец, который встречает в этом «западном барокко» ковбоя в плавках из черной лайкры, бандане и «стетсоне». Некоторые зрители увидели в этом скрытый намек на транссексуальность, на вечную сагу трансвеститов, открыто воспеваемых модой травести. Готье такое видение отвергал. Он не сражался ни за что и не продвигал никакой образ жизни: Готье смещал акценты и менял систему знаков в культуре. По его словам, кодекса мужского соблазнения не существовало и его следовало изобрести.

Тем, кто обвинял его в переносе эстетики кабаре «Мишу», вотчины трансвеститов, на территорию прет-а-порте, он отвечал, что его махараджи, тореро и денди нравятся как раз женщинам, а не мужчинам. И если юбку, прикрывающую волосатые мужские бедра, впервые увидели во время его шоу, иронически названного «Мужчина-объект», произошло это именно потому, что Готье первый понял: общество стало меняться. Дамы-директора воплощали в жизнь свой бизнес-план. Они стали занимать ведущие посты в компаниях и брать на себя роль добытчика в семье. Отцы нового времени были уже готовы сложить знаки своего внешнего превосходства и сдать оружие. Смена ролей их не пугала, они были не против взять на себя роль безмолвного объекта, которая прежде отводилась женщинам. Готье предвосхитил эту тенденцию, а потом он ее закрепил. Это было его второй натурой. Он не мог не идти на шаг впереди общества.

Спустя несколько лет героиня Гленн Клоуз терроризировала несчастную жертву в исполнении Майкла Дугласа в «Роковом влечении», а Деми Мур утвердила тенденцию в фильме «Разоблачение».

Молодой Майкл Дуглас, сын Кирка, запомнившегося всем в необычайно мужественном образе Спартака, играет ставшего жертвой своего влечения мужчину, которым манипулирует и которого используют. Волею судьбы и по рождению он являл собой непререкаемый символ мужественности, но в этих ролях Дуглас-младший показал слабость его героев и их готовность исполнять все капризы партнерш. Эти образы добровольной жертвы, услужливой и податливой, подтверждали идею Готье. Мужчина-предмет существовал, и Майкл Дуглас, звезда Голливуда, прославлял этот образ! В своих удивительных комиксах от-кутюр Готье вывел также супергероев, гомо и гетеро, би, транс, мужчин-детей и мужчин-мачо. Вдохновение он черпал в молодежной культуре, Жан-Поль показывал, как происходит взросление и проходит детство: сначала комикс «Железные ноги», потом «Заключенный» и «Фантомас», культовые серии для нескольких поколений. Его коллекции «Французский жиголо», «Казанова в гимназии» и «Латинские любовники» пародировали стереотипы. Он снова стал использовать такие символические образы, как «Танцор фламенко» и «Рыцари и всадники». Ему предстояло еще сильнее поразить своих поклонников добродушной дерзостью и ироническим видением мира. Нигде, ни на одном другом показе вы не увидели бы модель с растаманскими косичками, одетую в белую горностаевую мини-юбку и разные сапоги, прекрасного юношу-индуса в норковой пелерине на ремне за спиной и на каблуках или новых «Братьев Жак»[99] в колготках цвета абсента. Своих дикарей, жиголо и денди он наделял всеми возможными украшениями и аксессуарами из женского гардероба. Черные кружевные горжетки, гранатовые вуалетки, тросточки в чехлах из синего бархата, ботинки на высоких каблуках с шелковыми шнурками, манжеты-браслеты, митенки, перстни, веера и футболки, украшенные бутонами чайных роз. Ткани самых разных расцветок, причудливые аксессуары, броский макияж, татуировки – ничто не возбранялось. Шелк цвета жонкиля[100], огненный лисий мех, кожа оттенка спелой сливы, диадемы и блестки, серьги и сумочки перекочевали из женского гардероба в мужскую коллекцию как дар любви. Более того, мужские дефиле имели большой успех не только из-за того, что иногда они были проникнуты комизмом: точеные силуэты, оригинальность форм, богатство фантазии модельера – вот что бросалось в глаза, превращая автора коллекций из дерзкого шутника в одаренного редким даром художника. Его умение играть на контрасте становилось все более совершенным. Покрой его костюмов отличался безупречостью, эти наряды из струящихся нежных тканей, казалось, хранились прежде в сундуках мадам де Помпадур… В этом-то и состояла уловка: все это великолепие облекало мускулистые фигуры хищного вида парней двухметрового роста, хулиганов с тяжелым взглядом и впечатляющей растительностью на теле.

В тот год Танел, армянин по происхождению, стал эмблемой на флаге фрегата «Готье». Ему уже исполнилось восемнадцать лет, он работал ассистентом в журнале «Джилл». Иногда, если было нужно, выступал и в качестве модели. Он бредил Жан-Полем Готье с четвертого класса, и его стол украшали фото со всех показов модельера. С его кумиром Танела познакомил возлюбленный, визажист Стефан Марэ. Молодой поклонник был высоким, мужественного вида южным мужчиной с лицом ребенка и матовой кожей. Жан-Поль сразу же стал просить Бабет Джан одолжить ему ассистента для предстоящих показов. Танел участвовал в шоу «Красивый господин» уже как полноправный член команды кутюрье. Очень скоро он стал вдохновителем дома «Готье» и музой Жан-Поля.

Он носил свитера из крученой пряжи, а густую, как у Жюльетт Греко[101], шевелюру Танел с помощью машинки для стрижки превращал в изящный рисунок на голове… Этот образ не раз будет использоваться в рекламной кампании паба «Мондино», а мужская «танелизированная» мода всюду будет вызывать бурный восторг. «Он заставил всех смотреть на меня, мой Поло, – говорит сегодня сорокалетний глава модельного агентства. – Он покрыл меня татуировками, обрил мне голову, сделал пирсинг, надевал на меня каблуки, парики и юбки. Я даже выходил в белом платье невесты, одновременно одетый во фрак, цилиндр, и с усиками! Для него я был на все готов. Я не задавал вопросов, просто подчинялся». Вскоре стало понятно, что знаменитый килт – только первый шаг на пути полного разрушения мужского гардероба. Танел даже не упоминает этого незначительного этапа в развитии причудливого стиля Готье. На самом деле килт был только симптомом. Надвигавшийся кризис имел совсем другой характер. Начало ему положила знаменитая фраза «Почему бы и нет?», которой Жан-Поль всегда руководствовался в работе. Это был «рефлекс собаки Павлова», постоянная реакция на конформизм: поменять направление движения, стиль, сместить фокус… Готье рассуждал так: почему сапоги-казаки должны иметь скошенные каблуки, а туфли-лодочки – каблук-бобину? Почему не наоборот? И вот появляются сапоги на шпильках и босоножки на огромных пирамидальных каблуках. Жан-Поль идет дальше: почему цилиндры не делают из натуральных волос? Так появляется прическа в виде шляпы. Шелковая подкладочная ткань великолепно выглядит на фигуре? Модницы тут же облачаются в стеганые лифы-смокинги. Металлические застежки школьной папки прекрасно смотрятся в качестве пуговиц на парке, говорил ниспровергатель устоев, и… опля! Все уже так застегивают лимонного цвета дождевики, словно в школу собрались.