– Яська, я скажу тебе сейчас то, что не говорил никогда ни одной женщине, кроме сестры. Я люблю тебя, Яська! Ты мне уже родная, я чувствую, что с тобой… не страшно состариться. Я идиот, да?

Она молча смотрела ему в глаза, но он ясно видел в этом взгляде любовь. Никогда он не испытывал таких чувств, никогда не говорил таких слов. Но лучше поздно, чем никогда!

– Верещагин, я мороженого хочу! Ты меня слышал?

– А как же! Три шарика, фисташковое, крем-брюле и ванильное! – засмеялся он.

– А знаешь, зачем мне мороженое?

– Вкусно!

– Не только! Просто хочу охладить немного свой пыл, а то наговорю в ответ всякого про любовь… А потом надо будет эти слова как-то оправдывать. А вдруг я не справлюсь?

– Почему это ты не справишься? Потому что у тебя была плохая мать? Да, а кто твой отец?

– Отец? Понятия не имею. Ну, то есть я знаю, что его звали Ярослав Ярославович Иноземцев. И это все.

– Значит, имя это фамильное… И ты не пыталась его искать?

– Нет. Зачем? Если уж я матери не нужна, что говорить об отце.

– Да бог с ними, и с матерью и с отцом, ты нужна мне, и не просто нужна, а жизненно необходима. Жизненно, понимаешь? Не только в койке, а вообще… везде, во всем!

Тут подошел официант и он заказал ей мороженое.

– Вкусно тебе? – спросил он, с наслаждением наблюдая, как она уплетает мороженое.

– До ужаса! Хочешь попробовать?

– Хочу! Дай ложечку фисташкового!

– На!

– Ох, и вправду вкуснючее мороженое! А, я понял, это потому что из твоих рук…

– Верещагин, перестань, а то вдруг я поверю…

– А ты мне не веришь?

– Боюсь поверить. Ты когда уезжаешь?

– Завтра трехчасовым.

– Ой!

– Что?

– Страшно!

– Чего боишься на сей раз?

– Что больше тебя не увижу!

– Это почему же? И не надейся! Да, а где твой хирург?

Она засмеялась.

– Он далеко. Очень.

– А конкретнее?

– В Сирии.

– О! Уважаю. Ты с ним спала?

– Нет. Не успела.

– Его счастье. А то я убил бы его на фиг. И вот что, Яська! Я, пожалуй, сдам билет, и поеду послезавтра. Я хочу уладить дело с твоим контрактом и увезти тебя в Москву.

– Ты с ума сошел! Нет. Я не согласна. Мы же еще совершенно не знаем друг друга, так нельзя.

– Дурочка! Я вижу тебя насквозь. И люблю именно такую, со всеми твоими комплексами и заморочками. Но в чем-то ты, пожалуй, права. Я действительно, как тот Торопыжка, проглотил утюг холодный. Но билет я все же поменяю. И завтра утром мы поедем в Петергоф. Я так его люблю!

– А я… я никогда не была в Петергофе.

– Позор на твою золотую голову! Поедем на «Метеоре».

У него зазвонил телефон. Это что-то плохое, подумал он. Звонила сестра.

– Ванечка, милый, ты где, я звонила домой, но Дина сказала, что ты не в Москве.

– Я в Питере. Что случилось, Лиза?

– Виктор попал в аварию, он в госпитале, мне страшно, а Толя в Америке…

– Хочешь, чтобы я прилетел?

– Ванечка, если это возможно… – рыдала сестра.

– Разумеется, возможно. Я узнаю расписание рейсов и вылечу первым же. А что говорят врачи?

– Говорят, что шансы у него неплохие, но это же так расплывчато… А точнее не говорят.

– Врачи, особенно хирурги, люди очень суеверные. Не волнуйся, Лиза! Может, нужны какие-то лекарства?

– Нет, они говорят, что все есть. Его положили в военный госпиталь. Там, кажется, хорошие врачи…

– Ну все, Лиза, я займусь билетом и сразу позвоню тебе. Держись!

– Что случилось? – спросила Яся.

– Муж сестры попал в автокатастрофу. А сын в Америке. Он долго добивался стажировки…

– Конечно, ты обязан лететь!

– А полетели со мной?

– Нет. Это не годится. Сестре ты нужен целиком, а я там буду просто ненужным и раздражающим довеском. Я только прошу, звони мне иногда…

– Господи, конечно, о чем речь. Тебе еще надоест отвечать на мои звонки.

Он стал выяснять расписание самолетов на Новосибирск. Ближайший рейс был только в одиннадцать утра. Он забронировал билет и позвонил сестре.

– Лиза, есть рейс в одиннадцать утра.

– Спасибо, Ванечка. Жду тебя. Запиши адрес госпиталя.

Он записал.

– Ты очень любишь сестру, да?

– Очень. Она меня практически вырастила. Вот видишь, сама судьба так распорядилась… Хотя, видит Бог, я хотел совсем другого…

– Верещагин, о чем ты говоришь? Я сейчас выйду, а ты позвони жене и предупреди ее.

– Успеется.

– Нет. Она же будет тебя ждать.

С этими словами Яся встала и вышла из зала. Тактичная девушка.

Он набрал номер Дины.

– Ванечка, любимый, наконец-то! Звонила Лиза…

– Я знаю. Я завтра вылетаю к ней. Так что не жди меня, я не знаю, как там и что…

– Ваня, а что у тебя с голосом?

– А что у меня с голосом?

– Он какой-то холодный…

– А ты полагаешь, я могу сейчас рассыпаться в нежностях? – едва сдерживая раздражение, бросил он.

– Да-да, ты прав, но просто я так соскучилась, я так люблю тебя.

– Все, извини!

И он отключил телефон.

Боже, какой же я болван!

Но тут вернулась Яся.

– Может быть мы уже пойдем? – сказала она и погладила его по руке.

Это было именно то, в чем он сейчас нуждался. В этой ласке было столько нежности и понимания.

Они вернулись к ней.

– Верещагин, расскажи мне о своей сестре, – попросила она.

– Что же тебе рассказать? Мы с ней рано осиротели. Она на семь лет старше меня и заменила мне мать. Она серьезный ученый, как и ее муж, и сын, кстати, тоже. Она добрая, обожает театр… У них собака, совершенно дурацкий французский бульдожка, впрочем очень милый. А что это ты делаешь?

Пока он рассказывал, она достала колоду карт и принялась раскладывать их на столе.

– Погоди! – не ответила она.

– Это пасьянс?

– Что-то в этом роде. Погоди.

Он умолк и стал смотреть на нее. В душе поднимался восторг. Вот такая жена мне нужна, просто необходима.