Трудно сказать, осмелились бы сербедары на подобное деяние, если бы Туга-Тимур был законным ильханом-Чингизидом[235]. Вполне возможно, что они использовали бы другой способ устранения монарха или заручились бы поддержкой кого-либо из его конкурентов — вероятно, поначалу именно с такой целью они вели переговоры с чагатайскими ханами Казаном и Баян-Кули.

Как бы то ни было, несмотря на то что, воспользовавшись растерянностью, наступившей в Мазандеране после смерти Туга-Тимура и его приближенных, сербедары на некоторое время сосредоточили в своих руках контроль над этой областью, вскоре семейство последнего ильхана сумело отвоевать эту территорию, фактически превратив ее в наследственное владение. Первым правителем Мазандерана был эмир Вали или Вали-бек — дальний родственник Туга-Тимура, соответственно тоже происходивший из рода Хасара. После гибели самозваного ильхана он оттеснил от власти его сына Лукмана и захватил Мазандеран. Однако он, отличие от покойного родственника, не претендовал на титул ильхана: в источниках он фигурирует всего лишь как эмир и правитель «вилайета» Мазандеран с центром в Астрабаде. Также характерно, что он не пытался, подобно Туга-Тимуру, подчинить себе сербедаров, а взаимодействовал с ними как с равноправными союзниками[236]. В первые годы своего правления (1353–1359) он, стремясь сохранить независимость своих владений, признавал сюзеренитет отдаленных правителей-Чингизидов — сначала чагатайского хана Баян-Кули, а после его смерти — золотоордынского хана Джанибека (который и сам умер примерно в одно время с чагатайским правителем). Выгода от такого вассалитета была весьма ощутимой: с одной стороны, эти монархи-Чингизиды считались более законными монархами, чем гератские Курты или иранские Джалаиры, с другой — будучи далеко от Мазандерана, они не могли реально использовать свои права сюзеренов. Лишь после того, как погиб Яхья Керраби и Вали сумел вернуть под свою власть все владения, утраченные после гибели Туга-Тимура, он перестал нуждаться в сюзеренах[237]. С 1360 по 1384 гг. правил самостоятельно, противостоя как гератским Куртам, так и усиливающемуся среднеазиатскому завоевателю Амиру Тимуру, в борьбе с которым, однако, потерпел поражение, лишился всех своих владений и погиб[238].

Преемниками Вали-бека по воле Амира Тимура стали потомки Туга-Тимура — сначала его сын Лукман, а потом внук Пир(Пирак) — падшах, которые до самой смерти Тимура оставались верными вассалами[239] — правда, по-видимому, не его самого, а чагатайских ханов, которых Железный Хромец возводил на престол в Самарканде в качестве марионеточных монархов. Надо полагать, подчинение ханам-Чингизидам потомки бывшего ильхана, пусть и самозваного, не считали зазорным. Это подтверждается тем фактом, что вскоре после смерти Тимура, когда его потомки предприняли попытки править без ханов из рода Чингис-хана (даже подставных), Пир-падшах немедленно захотел выйти из-под их власти. Правда, он потерпел поражение и в 1407 г. был вынужден бежать из своих владений, годом позже попробовал вернуть власть, но потерпел поражение и умер в 1410 г. в изгнании. Его сын Султан-Али, правнук Туга-Тимура, в том же 1410 г., подобно отцу, попытался отвоевать Мазандеран, но потерпел поражение и погиб в сражении с войсками Тимуридов[240]. На этом история претензий потомков Хасара на власть в государстве ильханов завершилась.

На политическую сцену вышли представители других династий, которые имели еще меньше оснований считаться преемниками Чингизидов.

Распад ильханата стал причиной возвышения ряда родов, представители которых либо правили в той или иной части Ирана до прихода туда рода Хулагу, либо же назначались на должности наместников областей ильханами, а затем, пользуясь смутами в государстве, закрепляли эти владения за своими семействами. Когда стало очевидно, что столичные власти не могут контролировать периферию государства, многие влиятельные правители той или иной области в составе монгольского Ирана сочли более выгодным захватить всю полноту власти над своими владениями, нежели признавать кого-то из противоборствовавших Чингизидов.

Естественно, претендовать на прямое происхождение от Чингис-хана (или даже от его родных братьев) они не могли: хорошее знание генеалогии правящих родов тюрко-монгольского происхождения заранее обрекло бы любую такую попытку на провал. Однако некоторые претендовали на принадлежность к роду Чингизидов по женской линии.

К 740 г. х. (1339/1340 г.) Шайх Хасан Бухург, предводитель могущественного рода Джалаиров, счел, что никто из представителей «Золотого рода» не обладает достаточно сильной легитимностью — в силу либо сомнительности происхождения (как ильханы Муса, Сулейман и Джахан-Тимур), либо вообще не являясь потомками Чингис-хана по мужской линии (как Сатибек или Туга-Тимур) и, свергнув собственного ставленника Джахан-Тимура, захватил власть[241].

В последующей историографической традиции происхождение Джалаиров иногда выводилось от Чингис-хана[242]. Однако историки либо сознательно фальсифицировали генеалогию этого семейства, либо просто не знали, что на самом деле Джалаиры являлись родственниками «Золотого рода» лишь по женской линии. Хусайн-гурган, отец Хасана Бузурга, как следует из его титула, являлся ханским зятем (был женат на Олджейтей-хатун, дочери ильхана Аргуна, которую «унаследовал» от собственного отца), сам же Хасан Бузург женился на Дильшад-хатун, правнучке еще одного ильхана — Гайхату[243]. Таким образом, он имел некоторое отношение к династии Хулагуидов и решил использовать это обстоятельство в борьбе за трон.