Он провел два года в тюрьме, но даже они, как оказалось, не смогли разрушить его до конца. В тюрьме, в той яме, он ничего не вспоминал, казалось, прошлое окончательно стерлось из памяти. Но он ошибся.

Может быть, новая жизнь в Америке сотворит чудо. Но пока он сознательно станет разрушать мостик в прошлое, чтобы забыть окончательно свои воспоминания, заставляющие страдать.

Вдруг вспомнился старый каменный мост на дороге между Аскитоном и Адером. Он проходил через самую глубокую часть реки, одного из притоков Шеннона. В детстве они с братьями часто ныряли с этого моста. Но ныряние было только частью развлечения. Течение внизу было таким сильным, что их потом тащило через пороги, пока они не оказывались в тихой заводи. Они привязывали там двух лошадей, а сами на двух других ехали к мосту, двое на одной и трое на другой, если участвовали все пятеро. На реке они часто проводили время до самого ужина.

Шон!

Он, мокрый, голый до пояса, ехал к мосту от заводи с Рексом и Клиффом. Сзади на другой лошади — Тирелл и Девлин. Услышав крик Элеоноры, он стал искать ее взглядом и сразу встревожился. Она опять потащилась за ними? Ей было всего шесть, но она становилась все бесстрашнее. Была такой же непоседливой и не хотела от них отставать ни в чем. Хотя была вдвое моложе.

Шон!

Он увидел, что она стоит на мосту в белом платье и со счастливой улыбкой машет ему рукой. Сердце у него упало. Он понял, что она собирается сделать.

— Эль! Не смей! — закричал он.

Она, смеясь, подняла юбочку, показав белые толстые чулки и высокие ботинки с застежкой, и стала влезать на перила моста.

Он выругался, Рекс, сидевший впереди, стал подгонять лошадь.

— Эль, слезай! — крикнул Шон, он был зажат на спине другой лошади между двумя братьями.

Она уже стояла на перилах и больше не улыбалась. Взгляд ее был прикован к воде внизу.

Она собиралась прыгнуть, в ужасе осознал он. Клифф произнес его мысли вслух:

— Она сейчас прыгнет.

Шон спихнул Клиффа с лошади и спрыгнул сам.

Элеонора внезапно подняла руки вверх и прыгнула с моста. С криком ударилась о воду и исчезла. Он подбежал к берегу, кубарем скатился по мокрой грязной траве к реке, не отводя взгляда от того места, где она ушла под воду, он точно заметил то место.

Но она не выплыла там, куда прыгнула. Он знал, что ее подхватило течением, услышал крик, понимал, что она захлебнется, старался успеть схватить ее, пока она снова не ушла под воду. Видел уже ее белое лицо, и испуганные вытаращенные глаза, и то, как вода сомкнулась над ее головой.

Он нырнул и успел ухватить конец ее юбки. Он хорошо нырял и знал, что река не сможет его убить; крепко держа Эль, выплыл на поверхность и поднял ее над собой, оставаясь сам в воде, и слышал, как она кашляет, пытаясь сделать вдох.

— Я ее держу, — сказал рядом Тирелл.

А Девлин подхватил Шона и подержал на поверхности, чтобы тот мог дышать.

И скоро все четверо были в заводи. Шон дрожал. Этот ребенок сумасшедший. Ей всего шесть, она чуть не утонула! Девлин мрачно смотрел на нее, Тирелл сидел в мелководье, отдыхая и держа на руках Эль.

Она посмотрела на Шона, постепенно бледность отступала. Она уже пыталась улыбнуться и встать.

— Я могу снова сделать это вместе с тобой.

Он схватил ее за руку, вытащил на берег, она кричала, протестуя.

— Ты что, сошла с ума?! — орал он.

— Если ты можешь, то и я могу! — крикнула она в ответ.

Он был так зол, что, не помня себя, схватил первую попавшуюся ветку, чтобы отхлестать ее. Она поняла его намерение, снова побледнела и отступила.

— Ты не осмелишься.

— Кто-то должен иметь такую честь, — отозвался он грозно. Но сердце еще дрожало от испуга за нее, и он никак не мог успокоиться.

— Шон, — Тирелл отобрал у него прут, — она больше не будет так делать.

Он почувствовал, что лицо у него мокрое от слез. В ужасе отвернулся и побрел прочь.

Она догнала, взяла его за руку. Рот ее кривился.

— Я больше не буду. Почему ты плачешь, Шон?

Он стоял, охваченный воспоминаниями. Потом опомнился. Хватит с него прошлого. Когда-то в детстве их с Эль связывали особенные нити отношений. И он готов был на все, чтобы защитить ее. Но этой связи больше не существует, и у нее теперь есть Синклер.

Он присел на край кровати с пологом, ощутив под собой непривычную мягкость. Что делать? Он видел перед собой не ту девочку Эль, а взрослую Элеонору и приходил в смятение. Но когда он смотрел на нее как на женщину, которую можно получить, вмешивались воспоминания, вмешивалась Эль. Прошлое не хотело отступать. Он терял представление о реальности. Надо держаться за настоящее. Прочь воспоминания. Она сама пригласила его сюда, и он воспользуется этим приглашением в полной мере. Он уже в ее спальне и не сможет остановиться. Эль исчезла, ее нет уже много лет. У него не осталось друзей. И все, что ему надо помнить, — он изменник и сбежавший преступник, а она незнакомка по имени Элеонора.

И все же он не смог уехать не попрощавшись.

Сославшись на головную боль, она оставила Питера и все общество. Ужин тянулся бесконечно, и все ее мысли были о том, что Клифф и Рекс не смогли найти Шона в лесу. Он исчез, ушел, уехал, как и обещал.

Она не могла в это поверить. Он ушел теперь навсегда. Вновь оставил ее и даже не попрощался. Как она станет жить теперь без него?

— Элеонора, моя дорогая, — остановила ее графиня, догнав у лестницы.

Она остановилась, чувствуя, что не готова сейчас разговаривать с его матерью. Это будет выше ее сил.

Графиня, Мэри де Уоррен, была красивой женщиной. Мать Шона и Девлина, она была формально мачехой Элеоноры, но вырастила ее и любила, как родная мать. Мать Элеоноры умерла, рожая свою единственную дочь. До двух лет за девочкой ухаживали няня и отец. Мэри стала для нее единственной матерью, которую она знала и помнила. Она любила свою мачеху и втайне желала быть такой же, как она, великодушной и доброй.

Элеонора попыталась улыбнуться.

— Моя дорогая, я вижу, что ты ужасно расстроена. Не хочешь поговорить со мной? — спросила участливо графиня.

— Я не могу сейчас, поверь.

Голубые глаза Мэри испытующе смотрели на падчерицу.

— Все невесты волнуются перед свадьбой, но, боюсь, дело не в этом. Я только хочу тебе помочь.

У Элеоноры глаза наполнились слезами. Она знала, что графиня втайне оплакивает Шона, она поверила, что его больше нет. И хотя графиня потеряла надежду уже два года назад, Элеонора не хотела будить в ней болезненные воспоминания. И не имела на это права.