– Что случилось? – требовательно проговорил он и поморщился. В квартире откровенно пахло алкоголем. Причем так, как будто водку не пили, а мыли ею полы.

Ирка, в состоянии какой-то растерянности, дошла до темной гостиной и обессиленно опустилась на старенький диван. Антон нашарил выключатель, включил свет и подошел к ней. К его большому удивлению, она не была пьяна. Нет, алкоголем от нее пахло, но не более.

– Ира, что с тобой? Что случилось?

– Водку разлила… – тихо ответила женщина. – Хотела напиться, а руки не слушаются, валится все. – В доказательство она подняла перед собой руки, подержала на весу, потом понюхала. – Я знаю, ты осуждаешь меня. Ты Славика жалеешь. А я, думаешь, его не жалею? Я ведь для него живу, все для него делаю, чтобы он ни в чем не нуждался.

– Считаешь, что ребенку это нужно, это для него главное? – возмутился Антон. – Ему от тебя не ботиночки новые нужны, не шортики, а внимание. Ты же от него отстранилась и горбатишься, чтобы ему было хорошо. А хорошо ему с тобой, когда ты рядом. Ты знаешь, что он сказки про тебя придумывает?

– Сказки, – как-то беззащитно улыбнулась Ирка, глядя прямо перед собой, – ишь ты. Сказки! Вот вы, значит, о чем с ним шепчетесь…

– Что случилось? – продолжал настаивать Антон. – Ира, что с тобой? Ты какая-то сама не своя. Что-нибудь со Славиком?

– С ним все хорошо, ему лучше, на поправку идет. Беда не с ним, а вот тут, – потыкала себя кулачком Ирка куда-то пониже груди. – Во мне беда.

Антон испугался, что сейчас она объявит, что беременна от этого урода Сереги, и аборт делать уже поздно. Но все оказалось гораздо прозаичнее.

– В полицию меня сегодня вызывали, – стала рассказывать женщина. – Ну, и подписала я все.

– Что подписала? Что они тебя заставили подписать?

– Показания, или как там это называется… протокол. Что я шла с ребенком на красный свет…

– Ты… – Антон захлебнулся от возмущения. – Ты совсем дура? Зачем ты это сделала? Ты ведь шла на зеленый и ни в чем не виновата. Это два пьяных придурка вылетели на пешеходный переход на красный свет. Это же они виноваты. Понимаешь, я ролик смотрел в Интернете, там все хорошо видно. Они ведь всех объезжали и даже на встречную полосу выскочили…

От избытка чувств Антон не нашел больше слов и схватил Ирку за плечи. Он тряс ее как куклу, а она только безвольно качала головой в его руках. А потом заплакала. Сначала просто сидела, и из ее глаз текли слезы, потом скривилась, сморщилась и с размаха уткнулась головой Антону в грудь. Она рыдала в голос, билась, стучала Антона кулачками, а он от неожиданности не знал, что сказать и что сделать, только гладил ее по голове и старался прижать к себе теснее, чтобы унять дрожь ее тело.

– Эх, как же ты, – бормотал Антон уже беззлобно, уже жалея несчастную женщину, которая еле справляется со своей жизнью, тужится, пытается как-то вылезти из ямы, но снова и снова сползает вниз по рыхлой грязной земле. – Дура ты, Ирка, ну как же ты смогла-то? Зачем же подписывать было? Они же себя от ответственности застраховали, они же виноваты. Их же за это… Ладно, не реви! Я помогу. Все сам сделаю. Я этих уродов из-под земли достану и в ноги тебе поклониться заставлю, обещаю. И тебе, и Славику!

– Что ты говоришь? – стала немного успокаиваться Ирка. – Это же полиция! А ты… Ты никогда не рассказывал, где работаешь, а, Антон?

– Да какая разница, где и кем я работаю! – резко ответил Антон. – Главное не это, главное – желание!

Помочь Антону мог только такой классный специалист, как Пашка Водолаз. И главное, что у него возникнет желание помочь Антону. Ведь в тот день, когда по просьбе Сливы Антон отправился в подвальчик разобраться с Водолазом, выяснить, что правда, а что злой вымысел в истории с перепечатыванием пиратских копий фильмов и музыки, оказалось, что почти все вымысел других дельцов, которые Пашку хотели наказать за несогласие вступить с ними в сделку против Сливы.

Однако кое-что все-таки было. Не критичное, в масштабах всего объема контрафакта, поставляемого по каналу Сливы, но для того чтобы сгоряча посадить Пашку на «перо», вполне достаточно. В тот же вечер Антон проследил за Пашкой, выяснил, где он живет, а там застукал его за переписыванием фильмов, в том числе и порнографических. Пашка перепугался, чуть ли не в ногах валялся у Антона. Клялся и божился, что делает это не для продажи, а для себя, что он Сливу не обворовывает, не наживается на нем. Просто жадность, и все. И конечно, техническая возможность, которая имеется. Ну, какой смысл платить деньги, когда один вечер, и у тебя целая фильмотека.

Антон еще немного припугнул Пашку своей принципиальностью, а потом неожиданно сжалился. Потряс его за грудки и поинтересовался, понимает ли Пашка, что ему может грозить, доложи Антон о результатах своей проверки. А также понимает ли Пашка, чем будет обязан Антону, если тот промолчит и не станет докладывать Сливе. Пашка тогда вполне искренне обрадовался и поклялся не забыть добра до самой смерти. Антон не удержался и напомнил, что она может оказаться очень близко.

Со стороны ситуация выглядит, конечно, как грязный и низкий шантаж, но что делать, это принцип работы любой разведки. А что такое оперативная работа полиции? Та же разведка, но только в своей стране, разведка в специфической среде преступного мира. Способы и методы работы те же самые. В данном случае – вербовка человека, создание таких условий, при которых он будет выполнять твои указания и работать на тебя. В данном случае – под угрозой передачи компромата на него заинтересованным лицам, которые его могут за это убить.

Вот и тот самый 5-й Интернациональный проезд, вот и нужный дом, двухэтажный дом послевоенной застройки. Говорят, что эти дома строили пленные немцы, поэтому они так долго и стоят. Антон поднялся на второй этаж по скрипучим ступеням деревянной лестницы с толстыми перилами. За дверью Пашкиной квартиры слышалась громкая музыка. Антон полез в карман и вытащил ключ. Не очень хитрое дело – незаметно взять чужой ключ и сделать оттиск на куске пластилина. Потом полчаса работы надфилем над заготовкой, и порядок. В принципе можно было бы вообще отдать в мастерскую, но зачем лишние подозрения.

Антон сунул ключ в щель английского замка. Порядок, замок открылся сразу, без всяких там поисков соответствующего положения чужого ключа. Музыка была иностранная, судя по всему, Пашка демонстрировал собранный им на один диск сборник зарубежной эстрады. Громко смеялись девушки, что-то звякнуло, призывно и весело, наверное, хрустальные бокалы или пивные стаканы хорошего качества.

Антон прикрыл входную дверь, подумал и опустил фиксатор замка, теперь снаружи его нельзя открыть ключом. Ему не хотелось, чтобы кто-то еще тихо возник за его спиной, как он сейчас возникнет за спинами веселящейся и ничего не подозревающей молодежи.

Большая комната с высокими потолками была просто набита мебелью. Большая железная кровать у стены, там же старинный комод, платяной трехстворчатый шкаф, трюмо еще советского производства. Прямо посередине комнаты стояли вполне современный диван и два громоздких кресла. Напротив – тумба с телевизором, стол с компьютером, над ним на самодельной этажерке два принтера и еще какое-то устройство. И естественно, мощные колонки, которые исторгали сейчас звук вполне приличного качества. Передвигаться по комнате можно было только зигзагами и по ранее определенному маршруту.