В середине июня Гудериан достиг швейцарской границы в районе Понтарлье. Полмиллиона французских солдат, стоявших на линии Мажино, тоже попали в окружение. Победа Германского рейха над своим соседом стала окончательной. Только Гитлер все еще не понимал, почему все произошло так быстро: «Ваше сообщение основывается на ошибке, – телеграфировал он своему генералу. – Вы, очевидно, имеете в виду Понтайе-сюр-Саон». Гудериану пришлось разъяснить ему: «Никакой ошибки. Я нахожусь в Понтарлье на швейцарской границе»[178]. Насколько быстро протекало наступление, наглядно свидетельствует сообщение одного немецкого военного репортера, выдержанное в типичном для того времени стиле: «Непрерывно катятся вперед танки, артиллерийские и зенитные орудия, колонны грузовиков с провиантом и боеприпасами. Даже по ночам мы пробираемся на ощупь. Все забыли о сне. Плитка шоколада заменяет обед. Только вперед! Мы проехали 300 километров, преодолев часть пути по полям, лугам и пашням. Что это означает, могут сказать только те, кто сидит за рулем. В самом деле, в последние дни наши водители совершили невозможное. Мы продвигались с такой скоростью, что французское население не успевало разбегаться. „Вы, немцы, мчитесь, словно вихрь, – сказал нам один француз. – Несколько дней назад вы были еще в Кале, а сегодня уже находитесь на юге Франции“. Ему не оставалось ничего иного, кроме как качать головой»[179].

Обед немецким солдатам заменял не только шоколад, как писала «Берлинер Лёкаль-Анцайгер», но и маленькие круглые таблетки фирмы «Теммлер», ибо они, помимо всего прочего, притупляли чувство голода. Сопровождая Гудериана, Ранке преодолел за три дня свыше 500 километров, и однажды, из разговора с офицером санитарной службы танковой группы, узнал, что водители принимали от двух до пяти таблеток первитина в день. Хотя германская пропаганда преподносила молниеносную победу над Союзниками как доказательство превосходства национал-социалистского боевого духа, это не соответствовало действительности. Военный дневник Ранке ясно свидетельствует о том, что дело было вовсе не в боевом духе, а в химии: «Обер-штабс-арцт Круммахер имеет опыт использования первитина. Он представил меня полковнику Штокхаузену […]. Сообщение о подполковнике Кречмаре, который был подробно опрошен после того, как стал настоятельно просить первитин […]. В начале кампании у него имелась трубочка с 30 таблетками, и он принимал до 6 таблеток в день»[180].

О Кречмаре, который исполнял обязанности квартирмейстера танковой группы «Клейст» и отвечал за ее снабжение, Ранке писал, что тот «благодаря первитину неоднократно приходил в состояние, в котором работал, не испытывая усталости. Кроме того, Кречмар говорил, что первитин поднимал ему настроение и что под его воздействием он успешно справлялся с трудной работой, требовавшей большой концентрации внимания».

А еще – и это главное – были «офицеры Генерального штаба […], которые знали, ценили и просили у меня первитин». Со старшим офицером санитарной службы Роммеля оберст-арцтом Баумейстером Ранке провел «обстоятельную, приятную беседу о первитине и науке». Даже эсэсовцы, кичившиеся своей боеспособностью, не отказывались от стимулятора: «Отъезд в 10 часов по маршруту следования 10-й танковой дивизии. При этом эсэсовцам, показавшим высокий уровень дисциплины, несмотря на длительный марш, военный врач выдал 2000 таблеток первитина».

Однако при употреблении этого фармакологического средства в больших количествах отмечались и побочные эффекты негативного характера. Впрочем, Ранке не принимал их к сведению – или просто умалчивал о них в своих записях. У офицеров старшего возраста – кому было за сорок – возникали проблемы с сердцем. Один полковник из 12-й танковой дивизии, о котором было известно, что он «принимал много первитина», умер во время купания в Атлантике от сердечного приступа[181]. Такой же случай произошел с одним капитаном, у которого после употребления первитина во время вечеринки в мужской компании случился инфаркт. Один генерал-лейтенант еще во время боев жаловался на усталость и поэтому принял первитин, после чего, вопреки совету врача, отправился в боевые порядки. Там он упал в обморок. Один подполковник из 1-го запасного танкового батальона, который во время боевых действий «на протяжении четырех недель принимал ежедневно 2 раза по 2 таблетки первитина»[182], жаловался на боли в сердце и утверждал, что «до того, как он начал употреблять первитин, система кровообращения у него была в порядке». Он так писал об организованном массовом употреблении допинга: «Первитин официально поставлялся перед началом наступления и раздавался офицерам, вплоть до командиров рот, для собственного употребления и для дальнейшей раздачи подчиненным – с указанием, что эти таблетки отгоняют сон, что их следует обязательно принимать во время боевых действий. Был отдан недвусмысленный приказ танкистам принимать первитин».

О еще одном штабном офицере было известно, что на протяжении полутора месяцев, в течение 33 дней боев, он ежедневно принимал по четыре таблетки первитина. После этого он был признан непригодным к службе из-за «красной гипертонии»[183]. Стали известны случаи развития зависимости. Все больше людей испытывали побочные эффекты употребления стимулятора – апатию и депрессию. Как только действие наркотика слабело, ими овладевало беспокойство и их самочувствие ухудшалось. Чем дольше люди употребляли метамфетамин, тем меньше в их мозге высвобождалось допамина и серотонина, тем хуже становилось самочувствие и тем больше стимулятора они принимали. В этой дьявольской спирали и формировалась зависимость.

Все это ускользнуло от внимания Ранке в соответствии с девизом «Война есть война, а метамфетамин есть метамфетамин». Считавшийся в своем институте при Военно-медицинской академии неподкупным ученым, он приукрасил нарисованную им для Берлина картину результатов изучения потребления стимулятора. При этом вскрылся его собственный, личный дефект: он знал первитин, как никто другой в армии, и сознавал таившиеся в нем опасности, но, попав в зависимость от него, преуменьшал его побочные негативные эффекты. Классический случай наркозависимого дилера. Злоупотребление стимулятором со стороны Ранке сильно повлияло на судьбы очень многих солдат и гражданских лиц.