— Ты пошла в лес. Брэд видел, как ты подобрала пакет и стала что-то в него складывать. Помнишь?

И опять она показала: нет.

— Там кто-то был. Мы знаем, что там кто-то был, в лесу. Может, он хотел забрать этот пакет? А может… — Она не закончила мысль, поняв, что избыток информации, версии, предположения только введут ее сестру в замешательство. — А потом тебя ударили ножом.

Тесса никак не отреагировала на ее слова, явно ожидая продолжения.

— Я нашла тебя в лесу, на поляне, и я… я сделала все, что смогла… Но я не Господь Бог. — Сара чувствовала, что снова теряет контроль над собой. — Родная моя, Тесси! Я так старалась тебе помочь!..

Устыдившись своих слез, Сара опустила голову на кровать. Ей, как никогда, сейчас нужно быть сильной и уверенной, чтобы Тесса знала: они вместе и со всем справятся. Только вот что делать с испепеляющим ее чувством вины за все, что случилось? Всю жизнь она заботилась о младшей сестре, но в самый нужный момент не сумела ничего сделать.

— Ох, Тесс, — рыдала она, больше всего на свете желая услышать слова прошения. — Прости меня, я так перед тобой виновата!

Вдруг рука Тессы прикоснулась к ее затылку, неловко, слабо, но все же прикоснулась. Сара подняла голову и посмотрела сестре в лицо — оно было всего в нескольких дюймах от нее.

Губы Тессы зашевелились, и Сара смогла разобрать одно слово: «Кто?» Она хотела знать, кто сделал с ней такое, кто убил се ребенка.

— Пока не знаю, но мы делаем все возможное, чтобы его найти, милая. Этим занимается Джеффри. И поверь: он этого недочеловека из-под земли достанет.

Тесса коснулась пальцами щеки Сары и смахнула слезы.

— Прости меня, Тесси. Я так виновата! Ну что мне для тебя сделать? Скажи!

Из горла Тессы стали вырываться хриплые звуки, чуть громче шепота. Сара старалась понять по движению губ, что хочет сказать сестра, и та тихо, но так отчетливо, как если бы кричала, произнесла:

— Найди его…

Джеффри нагнулся и поднял газету со ступенек переднего крыльца дома Сары, прежде чем войти в дверь. Вчерашний телефонный разговор буквально выбил его из колеи. Больше всего на свете Джеффри ненавидел те моменты, когда Сара плакала. От ее слез он чувствовал себя совершенно бесполезным и слабым, достойным презрения.

Джеффри включил свет в холле. С противоположной стороны дома доносилась возня собак, позвякивали их ошейники. Псы громко зевали, но на звук его шагов не отреагировали — впрочем, как всегда, если в этом не было острой необходимости. Две гончие в свое время достаточно набегались по специальной дорожке и теперь не желали зря тратить энергию.

Джеффри свистнул, бросил газету на кухонный стол и, пока дожидался собак, успел глянуть на первую полосу. На фотографии над сгибом красовался Чак Гейнс со своим отцом и Кевином Блэйком. По всей видимости, эта троица в субботу выиграла какой-то турнир по гольфу в Огасте. Под фото была заметка, призывающая избирателей принять участие в референдуме по поводу выпуска новых облигаций для сбора средств на замену трейлеров, используемых как классные комнаты, нормальными школьными помещениями. Редакция «Грант обсервер» считала своей приоритетной задачей всегда выставлять Алберта Гейнса в наилучшем свете. Он владел половиной всех зданий в городе, а закладные на вторую половину держал принадлежащий ему банк.

Джеффри еще раз свистнул собакам, удивляясь, чего это они там застряли. В конце концов они заявились на кухню, стуча когтями по черно-белому плиточному полу. Он выпустил их в огороженный двор, оставив дверь открытой, чтобы они могли вернуться, когда покончат со своими делами.

Пока не забыл, Джеффри достал из кармана два помидора и положил в холодильник рядом со странным на вид зеленоватым шаром, который вполне мог быть каким-то продуктом, находящимся в конечной точке своей короткой и печальной жизни. Марла Симмз, его секретарша и заядлая огородница, всегда снабжала Джеффри продуктами сверх всякой меры, больше, чем он мог съесть в одиночку. Зная Марлу и ее пристрастие совать нос куда не следует, нетрудно было понять, что она так поступает намеренно, в надежде, что Джеффри поделится всем этим с Сарой.

Потом он насыпал еды для Буббы, кота Сары, хотя знал, что Бубба явится сюда только после его ухода. Кот всегда пил только из миски, стоявшей возле чулана, и Джеффри, когда жил здесь, все время случайно ее опрокидывал. Кот воспринимал это как личное оскорбление. У Джеффри и Сары с этим животным сложились очень странные взаимоотношения, этакая помесь любви и ненависти. Сара его любила, Джеффри ненавидел.

Собаки рысью вернулись в кухню как раз в тот момент, когда Джеффри открывал банку с собачьим кормом. Боб потерся о ногу Джеффри, требуя ласки, а Билли улегся на пол с тяжким вздохом, словно только что завершил восхождение на Эверест. Джеффри никогда не мог понять, как такие огромные зверюги могут быть домашними животными, но гончих, похоже, вполне устраивало такое положение. Если по какой-то причине их пребывание во дворе затягивалось, они вполне могли соскучиться по Саре, перемахнуть через изгородь и отправиться на поиски хозяйки.

Боб снова настырно ткнулся в бедро Джеффри носом, подталкивая к столу.

— Да погоди ты минутку! — Джеффри сыпанул в их миски сухого корма, добавил консервированного и перемешал. Можно было бы этого не делать — собаки сожрут все, что ни положи; Билли даже кошачью миску рассматривал как свою собственную, с лично ему предназначенной едой, но Сара всегда корм смешивала.

— Налетайте, — сказал он, опуская миски на пол.

Дважды приглашать не пришлось — демонстрируя свои поджарые тела, собаки принялись за еду. С минуту понаблюдав за ними, Джеффри решил заняться делами. Сара даже в лучшие свои дни не отличалась особым пристрастием к чистоте, и груда грязной посуды, оставшейся после их ужина в пятницу, все еще громоздилась в мойке. Он повесил куртку на спинку кухонного стула и закатал рукава.

Большое окно над мойкой открывало замечательный вид на спокойное озеро, и Джеффри задумчиво смотрел на воду, пока отмывал тарелки. Ему все нравилось в доме Сары — ощущение домашнего уюта в ее кухне, глубокие удобные кресла в рабочем кабинете, нравилось заниматься с ней любовью при открытых окнах, слышать голоса птиц на озере, ощущать запах шампуня от ее волос, смотреть, как она прикрывает глаза, прижимаясь к нему. И Сара, видимо, понимала это, поскольку большую часть времени, что они бывали вместе, они проводили в ее доме.

Когда зазвонил телефон, Джеффри мыл последнюю тарелку, он был настолько погружен в свои мысли, что чуть не выронил се.

Он взял трубку на третьем звонке.

— Привет, — раздался голос Сары, мягкий и усталый.

Он схватил полотенце, чтобы вытереть руки.

— Ну как она?

— Лучше.

— Она что-нибудь вспомнила?