– Такому всех копов учат? – ошарашенно спросила я.

– Да, в академии нам показывают этот особый прием. – Его густые темные ресницы опустились, когда он положил руку мне на бедро. – Жду не дождусь, когда смогу испробовать его на тебе.

Я улыбнулась ему, чувствуя, как сердце подпрыгивает у меня в груди. Казалось, он не замечает, что его рука лежит на мне.

– Я польщена.

– И не зря.

Другой рукой он осторожно убрал у меня с лица прядь волос. Мое сердце дрогнуло от этого жеста. Когда его ресницы поднялись и я увидела пронзительно-синие глаза, я поняла, что одной этой ночи мне точно будет мало.

Не успела я обдумать это, как он заговорил.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно.

Я хотела, чтобы он спросил, можно ли меня поцеловать. На этот вопрос я бы ответила громким «да».

– Рокси, о чем ты думала, когда швырнула книгу?

Ого. К такой неожиданной смене темы я была не готова. Я ведь думала о поцелуях, поэтому ответила не сразу.

– На самом деле… я ни о чем не думала.

– Малышка, – сказал Рис, играя прядью моих волос, – по-моему, в нашей жизни не бывает ни секунды, когда мы ни о чем не думаем.

Я отвела глаза и прикусила губу. Вспомнив тот момент, когда Генри схватил меня за руку, я поняла, что у меня в голове было много мыслей, так много, что мне казалось, будто их нет вовсе.

Рис выпустил прядку и провел пальцем по моей нижней губе, из-за чего я ахнула… и ответила ему.

– Я его ненавижу, – выпалила я, чувствуя, как эти слова становятся тяжелыми, словно обещание расплаты. – Рис, я его ненавижу. Я раньше не знала ненависти, но теперь, когда я вижу его, я хочу… хочу, чтобы он страдал, как страдает Чарли. Об этом я и думала, когда швырнула книгу.

Черты лица Риса смягчились.

– Рокси…

– Я понимаю, что это плохо, – продолжила я, закрыв глаза и медленно выдыхая. – Я понимаю, что мой поступок не сильно отличается от поступка Генри.

– Еще как отличается, – возразил Рис, и я открыла глаза. Он смотрел прямо на меня. – Ты швырнула книгу в его ветровое стекло, а не в него самого. Генри взял камень и швырнул его Чарли в затылок, когда вы уже уходили.

Я поморщилась.

– Ты ведь не хотела покалечить Генри, – сказал он, большим пальцем теребя подол моей майки. – Если Генри и не хотел причинить Чарли такого вреда, который в итоге причинил, он все равно сознательно швырнул в него тот камень. Не на землю. Не в соседнюю машину. Он швырнул его в человека. Ты бы никогда такого не сделала.

У меня в груди все похолодело. Дело в том, что я не была в этом уверена. Почувствовав ярость, слепую ярость, я поняла, что могу совершить чудовищный поступок. Любой был на это способен. Моральный компас остановил меня на этот раз, но сможет ли он всегда меня останавливать? Было вполне вероятно, что при следующей встрече с Генри я снова потеряю контроль. Чем же я тогда от него отличаюсь?

– Здесь есть над чем подумать, – пробормотала я, испугавшись хода своих мыслей.

Рис большим пальцем коснулся тонкой полоски обнаженной кожи, выглянувшей из-под майки. Это прикосновение пронзило меня насквозь.

– Это точно, – сказал он. – Но только не в четыре часа утра.

Рис говорил беззаботно, но на душе у меня было тяжело. Казалось, с моей памяти сняли замок, и болезненные воспоминания о том вечере с Чарли и Генри вырвались наружу. Внутри меня они сложились в высокую башню, которая вот-вот грозила рассыпаться. И в самом ее основании лежало воспоминание о том, что сделала я сама: о том словесном камне, который я швырнула и с которого все началось.

И теперь я лежала на коленях у парня, которому лгала одиннадцать месяцев, который презирал лжецов больше всего на свете. И это было неправильно.

Я приподнялась и попыталась слезть с дивана, чтобы притвориться, что мне нужно зайти в туалет, и выиграть немного времени, чтобы проветрить голову. Но у меня ничего не получилось.

Рис положил одну руку мне на шею, а другую поднял с моего бока на талию, прямо мне под грудь. У меня округлились глаза. Он удержал меня и прижал к своей груди.

– Не уходи, – хрипло сказал он.

Эти слова потрясли меня до глубины души. Порой я забывала, как хорошо он меня знал. Хотя мы почти год не говорили, он все равно чувствовал, когда я начинала замыкаться в себе, и понимал, что мое настроение может меняться столь же быстро, как переворачивается монетка в воздухе.

Я положила руку ему на плечо, и наши взгляды встретились. Я попыталась отстраниться, но он наклонил голову и коснулся губами моих губ. Он медленно провел губами в одну сторону, затем в другую. Не в силах пошевелиться, я затаила дыхание, чувствуя, как его давление постепенно усиливается. Его губы касались моих неуверенно, почти вопросительно, словно это был наш первый поцелуй. Поцелуй не был первым, но той ночью, когда мы приехали к нему, он целовал меня совсем не так – не так нежно и не так ласково. Внутри меня нарастали глупые чувства. Его поцелуй был таким… словно он лелеял меня.

Сжав пальцы, я вцепилась в тонкий хлопок футболки у него на плече. Мечтая о его поцелуе, я не могла и подумать, что он будет таким. Меня еще не целовали так, словно я была драгоценностью.

– Рис, – прошептала я ему прямо в губы.

Когда Рис услышал свое имя, внутри него что-то сломалось. Лежащая у меня на затылке рука напряглась, рука на талии поднялась чуть выше, а поцелуй стал настойчивее. Я помнила такие поцелуи, но этот все же был другим: более глубоким, более страстным. У него на языке я не чувствовала никакого намека на вкус выпивки – только чай и сахар. Он не сдерживал себя. Рис прикусил мне губу и тихо застонал, и от этого стона я воспылала. Разомкнув мои губы, Рис проник глубже. Поцелуй, как искра, разжигал мое желание. Я перестала думать о том, чтобы проветрить голову. Казалось, я иду по пустой дороге, сама не зная, куда.

Рис.

Я села, повернулась и поставила колени по обе стороны его ног. Он смотрел на меня из-под полуприкрытых век.

– Мне нравится, куда все это идет, – сказал он, хватая меня за талию. – Чертовски нравится, но я хочу…

Забыв о разговорах и мрачных мыслях, я взяла его лицо в ладони и перешла к делу. Я поцеловала его – поцеловала столь же глубоко и страстно, как он целовал меня.

Рис издал низкий стон. Почувствовав, как его грудь трепещет под моими пальцами, я покрылась мурашками. Его губы тотчас разомкнулись, и я наклонила голову, страстно целуя его. Мои руки скользнули к мягкому ежику волос у него на висках и к длинным прядям на затылке. Он снова застонал, и меня накрыло новой волной желания.

Его руки проскользнули по моей спине вдоль позвоночника и погрузились в мои волосы. Мы ни на секунду не прерывали долгие, жаркие поцелуи, перемежая их с короткими, от которых мое тело пылало огнем.