– И вот он вышел, довольный такой, в полосатом галстуке!

Джемма, слушая, опустила кисточку в пузырек, закрыла крышку и что было силы встряхнула.

– …а когда вернулся вечером домой, смотрю, он вроде расстроен, но все молчит, ничего не говорит. Утром я спросила: «Лес, ты что, сегодня без галстука пойдешь?» И он ответил: «Мы тут с Бобом переговорили… Он сказал, что мужчины надо мной подшучивали, говорили, что не нужно одеваться так, как будто я выбился в большие начальники». Ему, Джемма, было очень больно, что над ним могли смеяться. Больше он галстук никогда не надевал.

Джемма громко шмыгнула носом. Этот рассказ всегда казался ей ужасно грустным. Она думала о том, как ужасно неловко должно было быть дедуле, как засвербело у него в животе, когда Боб позвал его «переговорить».

– Идиот этот Боб, – сказала она.

– Да, смешной был парень. Давно уже умер. Рак простаты…

– Так ему и надо, – удовлетворенно сказала Джемма, обдувая феном бабушкины ногти. – Надеюсь, было очень больно.

– У тебя такой же милый характер, как у дедушки, – ответила бабуля.

Джемма хмыкнула и ногтем большого пальца попробовала убрать лак с кутикулы.

– Нет, бабуля, – сказала она. – Никто из нас не похож на дедулю. Мы раздражительны, как мама, и любим посоревноваться, как отец. Мы настоящая гремучая смесь, если вдуматься!

– Не говори глупостей! Вот водите вы очень быстро – это правда. Точно как отец.

Джемма фыркнула от смеха:

– У Лин больше всего штрафов.

– Это потому, что она вечно куда-то несется сломя голову. Мэтью должен больше ей помогать.

– Майкл, бабуля.

– Да, Майкл. Так я вот о чем. Он мало ей помогает развозить эти самые завтраки. Она все делает сама.

– Ну конечно сама. Это ведь ее бизнес.

– Ерунда, – рассеянно сказала Гвен. – А расскажи-ка мне об этом новом молодом человеке. Он, кажется, слесарь? Деду это понравилось бы, ему было бы так интересно!

Джемма собрала со стола пузырьки и ватные диски и направилась в ванную.

– Ну, он очень мил… – начала она.

– Ты же знаешь, что деду никогда не нравился Маркус, – неожиданно сказала бабушка. – Он всегда говорил: «Не нравится мне этот фрукт!»

Джемма застыла в дверях, не веря своим ушам:

– Бабуля, что это ты такое говоришь?

– Ммм… – Бабушка любовалась своими ногтями, поднеся руки близко к свету.

– Дедушке не нравился Маркус?

Бабушка положила руки перед собой на стол и начала подниматься.

– Очень надеюсь, что Мэдди, когда вырастет, не будет слишком похожа на итальянку, – сказала она, как обычно загадочно сменив тему разговора.

– Бабуля! Во-первых, Майкл – грек, а вовсе не итальянец, а во-вторых, что ты имеешь против итальянцев? Чарли – итальянец!

– Чарли… – задумчиво повторила бабушка. – У твоей матери был ухажер по имени Чарли. Фрэнк все смеялся над его зубами. Он, по-моему, был не итальянец.

Джемма досадливо крякнула и вошла в ванную. Открыв шкафчик, она увидела сияющие чистотой полки, а не привычную ей груду пузырьков и тюбиков столетней давности.

– Вижу, Лин заходила! – крикнула она.

Дедуля никогда в жизни ни о ком не сказал плохого слова. Это просто не могло быть правдой. Она вернулась в столовую и спросила:

– Маркус нравился дедуле. Ведь так, бабуль?

Бабушка просияла:

– Ну конечно, дорогая! Дедушка всегда находил минутку для Мэтью. Они все время говорили о компьютерах.

Джемма вздохнула. Похоже, мама была права: Гвен Кеттл следовало принимать в малых дозах.

Когда мне было девять лет, мы с родителями поехали отдыхать в Австралию. Как же мне там понравилось! Я даже, помню, думала: вот где я хочу поселиться.

Целый день мы провели на пляже, а оттуда поплыли на пароме в Мэнли. День был длинный, жаркий, истинно австралийский. Закатное небо походило на розовую вату, а цикады трещали ужасно громко. Мы сидели на стороне парома, обращенной к пристани, и матрос уже почти убрал небольшие сходни, когда мама сказала: «Посмотрите! Они не успеют!» Мы увидели мужчину и трех девочек примерно моих лет. Они бежали по пристани и кричали: «Подождите, подождите!» Одна из девочек обогнала двух других. Она просто неслась, размахивала руками и то и дело оборачивалась на сестер. Мужчина схватил их и закинул себе под мышки, как два мешка. Девчонки безудержно смеялись, дрыгая ногами, а мужчина аж побагровел от усилий.

Думаю, матрос бы их не заметил, но пассажиры принялись кричать: «Подождите, подождите!» Поэтому он недовольно закатил глаза, опустил сходни, и эта странная семейка влетела на паром, смеясь и задыхаясь. Некоторые даже зааплодировали. Они, похоже, только что выбрались из воды. У девочек из-под бейсболок торчали мокрые хвостики, с голых ножек еще не осыпался песок. У отца на плече висели пляжные полотенца, он сказал матросу: «Спасибо, друг!» – и благодарно хлопнул его по плечу.

Они проходили мимо нас, и я услышала их голоса: «Ну и смешно же было, папа!», «Папа, а давай мороженое купим!». Я заметила, что две девочки были совершенно одинаковыми, и подумала, что третья, должно быть, их младшая сестра. Я была единственным ребенком в семье, росла в печальном, хмуром Манчестере и воображала, какая у них, должно быть, замечательная жизнь.

«Вы себе даже не представляете, как вам повезло», – думала я.

Вот тогда я и решила непременно поселиться здесь, когда вырасту. По-моему, это было самое первое мое взрослое решение. Помню, я смотрела на родителей и жалела их: что они, бедные, будут без меня делать, когда я перееду в Австралию?

А они тоже – взяли и переехали.

Джемма с трудом пробиралась сквозь толпу переполненного торгового центра, уворачиваясь от рождественских покупателей. «Проблема семьи в том, что из тебя делают типаж, – заметил вчера вечером Чарли, легко коснувшись сзади ее шеи. – Я голос здравого смысла. Но иногда не возражал бы стать голосом нездравого смысла».

– Да! – поспешно согласилась Джемма, потому что от его прикосновения ее затрясло, а до окончательной сдачи оставалось еще одно свидание. – Ты совершенно прав!

Сегодня, просто для забавы, она собиралась освободиться от еще одного стереотипа. Хотя бы раз она должна была не опоздать на встречу с сестрами. Это был прямо-таки подвиг Геракла, но она твердо вознамерилась совершить его. И как только люди умудряются быть пунктуальными? Все наперед планировать, расписывать? Никаких сил ведь не хватит!

Она взобралась на самый верх забитого эскалатора, извиняясь перед нагруженными пакетами и коробками людьми. На самой последней ступеньке незастегнутая сумка выпала у нее из рук, и все ее содержимое с шумом покатилось вниз по лестнице. Джемма в ужасе смотрела, как люди наклоняются и подбирают вещи. Сходя с эскалатора, каждый возвращал ей подобранное: кто пригоршню мелких монет, кто кошелек, кто губную помаду, кто помятый пакетик бумажных салфеток…