Костя-Борода молодец. Еще и записку сунули под нос: «Если есть лишний крючок, отдай на сохранение Косте-Бороде!»

Это уже ни в какие ворота не лезло, терпеть издевательство не было больше сил. Огородников стал сматывать удочку и выудил соленый огурец. Братьев Лапкиных проделка! И когда успели насадить?! Ишь, вприсядку ходят! Костю-Бороду потешают. Совсем рыбачью гордость потеряли. Ну, ловит Костя-Борода мелкоту… Ну, пришел в новых солдатских рукавицах… Что теперь — на коленках перед ним ползать?

Дома Гоша не находил себе места, метался из угла в угол. Сердце било тревогу. Оголтелое поклонение Косте-Бороде того и гляди перерастет в мировой культ личности. Гоша лукаво подмигнул себе в зеркало: «Надо остановить зло, развенчать самонадеянного рыбачишку. А как? Ведь Костя-Борода круче тайменя, хвостищем рыбачьей славы огреет по башке — в штанах мокро станет…»

И вдруг его осенило: клин вышибают клином! Гоша съездил на китайский базар, купил хвост свежемороженой тихоокеанской селедки и солдатские рукавицы, чтобы удобней было рыбачью славу стяжать.

Утром, чуть свет, он был уже на льду. Воровато оглядевшись, обмакнул селедку в лунку, обвалял в снегу и отбросил в сторонку — вроде сама упрыгала.

— Держись, Костя-Борода! Будешь ты иметь бледный вид и телячью походку…

Первыми появились братья Лапкины.

— Ух ты, солдатские рукавицы! — Тимоха от восхищения даже языком прищелкнул.

— Точь-в-точь, как у Кости-Бороды! — нахально поддакнул Сема и с интересом уставился на селедку. — Успел обрыбиться?

Гоша Огородников демонстративно отвернулся, не хватало еще вступать в разговор с марионетками.

Тимоха вертел в руках обледеневшую рыбину и гадал:

— Омуль не омуль… Сорога не сорога… мутант какой-то…

— Неудивительно, — согласился с братом Сема, — радиация кругом, хоть пруд пруди. В московских подземельях, говорят, мыши крупнее кошек водятся, потому что радиацию едят! Вообще-то надо Костю-Бороду спросить, он все знает. Такой…

Подвалила ватага с очередного автобуса. Селедка пошла по рукам. Каких только предположений не выдвигалось! Чтобы не расхохотаться, Гоша закусил солдатскую рукавицу и мычал.

— Это гибрид сига с ельцом, — наконец заявил санитар городской психиатрической больницы Гриша Пустых. — Сколько рыбачу, но такого чучела не попадало. — В голосе его сквозила зависть.

Лед вокруг Огородникова моментально покрылся лунками. Раздавались восхищенные возгласы:

— Гоша — рыбак века!

— Не чета Косте-Бороде, гибрид поймал!

— В солдатских рукавицах рыбачит, вот и результат…

От похвал у Гоши голова пошла винтом. Может, на самом деле он поймал гибрид? Вот чудеса в решете!

Костя-Борода предстал пред Огородниковым, как лист перед травой. Ощупал ревнивым взглядом Гошины рукавицы и ухмыльнулся. К нему угодливо подскочили братья Лапкины.

— Костя-Борода, ты все на свете знаешь, скажи, что это за чучело? — Тимоха сунул ему под нос несчастную селедку. — Гоша выудил!

— Омуль не омуль… Сорога не сорога… Мутант какой-то… Жертва радиации… — поддакнул Сема.

Костя-Борода внимательно осмотрел странную рыбину, снял солдатские рукавицы, ногтем отколупнул с ее головы ледовицу и понюхал.

— Селедка… Тихоокеанская…

— Кто?! — насмешливо взвизгнул Гоша. — Эй, мужики, тихоокеанская селедка в Ангаре объявилась! Скоро Костя-Борода на африканском крокодиле по Байкалу поплывет!

От такой наглости кумир опешил. Глянул исподлобья на хохочущую толпу.

— Повторяю для дубов: это — тихоокеанская селедка.

Гриша Пустых враждебно уставился на непокорного бунтаря.

— Что, голова захромала? А гибрида сига с ельцом не хочешь? Вот и два брата-акробата мою правоту подтвердят. А?

Лапкины молодцевато сделали пятки вместе — носки врозь, руки по швам.

— Чистейшей воды гибрид, — осклабился Тимоха.

— Гибридней некуда, — солидно поддержал Сема.

На Костю-Бороду никто уже не обращал внимания. Тот сидел поодаль от развеселой кучи-малы, печально смотрел в голубое зеркальце лунки. А под ним, озорно посвечивая снизу вверх блескучими глазками, ползал по дну нерестовый налим, стараясь содрать с крючка понравившуюся наживку. Поплавок мелко-мелко задрожал и нырнул. Костя-Борода встрепенулся и… выволок на лед соленый огурец. Чуткое ухо развенчанного кумира уловило издевательское похихикивание братьев Лапкиных. Он с презрением посмотрел в сторону марионеток и натолкнулся на жесткую ухмылку Гоши Огородникова. По спине пробежали мурашки: какой еще номер отколет эта непредсказуемая личность, чтобы удержать на своем чурбане корону дутой рыбачьей доблести?

А номер у Гоши был готов. На балконе хранится окунь — жена от родственников с Байкала привезла. Опупеют рыбаки, когда увидят такого гиганта. Поубавится прыти у Кости-Бороды, поубавится…

В следующую субботу Гоша Огородников опять был на льду. Как положено, поплескал на окуня водичкой, обвалял в снегу и примостил около лунки.

Прищеголяли братья Лапкины — в солдатских рукавицах. Вытаращились на красноперого, потеряли дар речи.

— Ну и махина! — опомнился наконец Тимоха.

Сема приподнял окуня.

— К маме не ходи, три кило с гаком! И как ты этакого жеребца обуздал?

Огородников бесшабашно сдвинул шапку набекрень:

— В солдатских рукавицах можно и черта обуздать. Ой, да вы сегодня в обновках?! Ну, берегись, рыба!

Братья хвастливо повертели зелеными клешнями и зарделись от удовольствия. На льду показалась орава рыбаков. Костя-Борода плелся в хвосте. «Припух герой, — мстительно улыбнулся Гоша. — Погоди, задам тебе жару-пару. А то в культ личности обрядился, как папуас в шубу».

Громадный окунь поразил воображение, как говорится, и старого, и удалого.

— Неужели такие полосатики в Ангаре еще водятся?

— Гоша — гений!

— Хоть в президенты выдвигай!

От похвалы у Гоши перехватило дыхание. Он забыл напрочь о культе личности, об издевательствах братьев Лапкиных, о сварливой жене, которая в любую минуту может хватиться окуня… Ослепительные крылья рыбачьей славы вознесли его к небесам.

Братья Лапкины сновали в жужжащей толпе, сбивая с панталыку рыбаков.

— Это событие не грех отметить, — хвастливо хлопал в ладоши солдатскими рукавицами Тимоха.

— У нас и огурчики есть, — подзадоривал Сема.

Гриша Пустых неожиданно обнаружил под полушубком в кожаной кобуре… фотоаппарат. Щелкнуться с Гошей Огородниковым в обнимку и окунем в ногах сразу же выстроилась очередь.

Вдруг среди праздничного шума раздался отчаянный вопль Кости-Бороды:

— Мужики, опомнитесь! На льду — авантюрист!

Развеселая куча-мала, разинув рот, остолбенела.

Прожигая насквозь пылающими глазами уже ставшего в героическую позу перед объективом Гошу Огородникова, экс-кумир учинил допрос с пристрастием — намеренно играл свирепо желваками…

— Откуда окунь?

— Из лунки, вестимо, — вызывающе прищурился Гоша, лихорадочно соображая, где же он допустил ошибку, ибо в наивном вопросе соперника явно чувствовался подвох.

— Слышали? — В голосе Кости-Бороды зазвенели стальные нотки.

— Не тетери, — зашебутились рыбаки. — Объясни толком.

Костя-Борода ухватил солдатскими рукавицами окуня и попытался протолкнуть в Гошину лунку. Увы… Красноперому и в трех таких лунках тесно будет.

— Обман! — Лицо допросчика