– Виктор? Виктор… мы тебе и написать не могли, номера полевой почты не знали…

А потом… ровный, стылый, далекий голос сказал главное:

– Катя погибла, Виктор. Уже два дня прошло, как она не вернулась из боевого вылета. Сгорела в своем самолете, Витя… Ты уж крепись, ты ведь мужчина, офицер… герой-летчик. Крепись, Виктор, и надейся – может, жива? Мертвой ее ведь не видели…

Дальше я не слушал. Меня накрыла какая-то темнота… Последнее, что я помню, это писк: «Товарищ майор?»

В себя я пришел от доброй, дружеской оплеухи.

– Вот так, вот и хорошо! Вот и ладненько! Не к лицу боевому офицеру сознание, как какой-то тургеневской барышне, терять! Ну-ка, майор!

Я тряхнул головой. В глазах прояснилось, спала красная пелена бешенства, безысходной ярости и тоски. Я посмотрел на зажатую в побелевших пальцах телефонную трубку и осторожно положил ее на стол. На аппарат не стал класть. Боялся, что промажу.

– Хто… Кто мне врезал? А-а, это ты, капитан! Спасибо… Извини – что-то голова закружилась. И сердце зашлось… Переутомление, наверное. Извини… Я пойду? Спасибо вам, девушка. Не надо плакать… я же не плачу.

Как я дошел до машины и как мы доехали до «Узла» – я не помню. Не удержалось в памяти… Помню лишь белый, раскаленный диск солнца, на который я неотрывно смотрел, часто смаргивая слезящимися глазами. Помню, что зашел в санчасть и отыскал Кошкина.

– Доктор, спирт есть? Налей мне стакан… На две трети… Что, коньяк? Это даже лучше – налей полный. Ф-ф-у. – Я крепко потер лицо руками. – Я у тебя в изоляторе прилягу. Меня ни для кого нет. На два часа, понял? Ни. Для. Кого! Все – иди. Нечего на меня смотреть – дырку протрешь. Ничего со мной не будет. Иди.

* * *

Что случилось – все узнали довольно быстро. В армии, как и в деревне, скрыть что-либо невозможно. Бывало, маршалы еще только задумаются: «А не заделать ли нам, Иосиф Виссарионович, козу Гитлеру?», а старые солдаты уже с уверенностью говорят: «Скоро наступать будем!»

Так вот… Все, значит, и узнали… Да я особого секрета и не делал. В любом случае – уже поздно было замалчивать. Но – молодцы. Тактично дали понять, что поддерживают, скорбят, помогут отомстить. И все, в рану пальцами не лезли, в курилке поведение зама по боевой не обсуждали. Я оценил.

Стакан коньяку и два часа отлежки с сухими глазами и стиснутыми кулаками помогли. Сердце чуть отпустило. Но боль осталась. Ничего, мы на фронте. Как эту боль снимать, я знаю… Есть средство.

А пока – надо готовиться к следующей фазе войсковых испытаний и противостояния с немецкими асами. Если я и подполковник Воронов не ошибаемся, сюда скоро будет переброшена какая-нибудь небольшая – 2–3 шварма, – но очень опытная и на улучшенных самолетах группа фашистских асов. Давно пора, ждем-с.

* * *

– Таким образом, товарищ подполковник, я могу доложить, что из четырнадцати истребителей группы «Молния» в строй удалось вернуть двенадцать. Два истребителя, к сожалению, получили такие боевые повреждения, что восстановить их не представляется возможным… Но вывезти их в ОКБ генерала Яковлева, я считаю, – крайне важно и необходимо! Анализ боевых повреждений, изломы конструкции истребителя очень многое дадут разработчикам в плане понимания границ прочностных характеристик и внесения необходимых изменений в конструкцию «Яка». Самолеты мы с места вынужденной посадки уже доставили, все технические жидкости слили, плоскости отстыковали, в упаковочные ящики закрепили.

– Правильно мыслишь инженер! Действуйте! Давай акт, подпишу… С железной дорогой уже договорились? Что нужно? Бумагу из армии? Будет! Что у тебя еще?

– Должен сказать, что абсолютно правильным было решение о дополнительном завозе авиамоторов ВК-107. Нужно заметить, что они еще не совсем… – инженер запнулся и пошевелил в воздухе пальцами.

– Ты не крути, инженер! Здесь дело государственной важности! Как можно ставить новейший истребитель в серию, если у него «сердце» не отработано и барахлит?

– Да нет, товарищ подполковник! Все моторы через такой этап проходят. Их доводят в течение полугода после того, как сам мотор пошел в серийный выпуск. Здесь ничего особо страшного нет. Ресурс он не вырабатывает! Должен около сотни часов, но по факту – хорошо, если пятьдесят. А так вообще – тридцать! Я бы рекомендовал вызвать сюда небольшую группу – трех-четырех человека с завода. Пусть посмотрят, сами ручками гайки-свечи покрутят, потрогают, послушают… Может, что и присоветуют или увидят своими глазами. Все же – спецы, инженеры-конструкторы, не чета моим мотористам.

– Хорошо! Проект телеграммы на завод подготовил? Давай, подпишу… Еще что скажешь?

– Еще? Еще – надо принимать решение по унификации вооружения истребителя! Эти 37-мм мотор-пушки нам все посадочные места поизуродовали! Сплошные латки на сварке! Очень уж мощная отдача! Пушки НС-23 куда как лучше – у них пониженный пороховой заряд, отдача более слабая, крепеж держит нормально…

– Майор? Ваше мнение?

– Я свое мнение, Иван Артемович, своим выбором оружия уже высказал. Только НС-23! Самый лучший вариант! Мощи вполне хватает, настильность хорошая, вот скорострельности я бы прибавил немножко… И БК бы увеличил чуток.

– Инженер, отразите это в отчете – и в Москву! Пушки заменяйте, согласен – 37 мм допустимо, но – излишне. Впрочем, для спецзаданий… Ладно, там решат. Наше дело дать фактуру по испытаниям. Все? Закончили? Виктор Михайлович, задержись!

Подполковник долго разминал папиросу, прикуривал, щуря глаз. Слишком долго махал в воздухе уже потухшей спичкой, прежде чем бросить ее в пепельницу. Готовился к разговору… Наконец, он подошел к двери, открыл и закрыл ее.

– Что к нам Воронов прилип? Как ты считаешь, зам?

– Ничего страшного и особенного я в этом не вижу, Иван Артемович! Мало ли тут на нашу голову проверяющих! Ну – еще и ГРУ будет! Да и черт бы с ним! Может, наоборот, он с доведением до группы развединформации поможет. С московской овцы – хоть информации клок…

– А что он вокруг «Яков» крутится?

– Говорит – изучает! Просит, кстати, принять зачет по матчасти и разрешить полеты!

– Ну и как ты мыслишь, Виктор Михайлович?

– А пусть себе летает! От нас не убудет, а резервный летчик – глядишь, и пригодится! Вот, кстати, Иван Артемович, потерю двух «третьяков» нам восполнят? А то некомплект получается! Хорошо, что Василий с Кириллом пока в санчасти, но решать-то надо!

– Надо… – закряхтел подполковник. – Надо-то надо, да готовы ли в ОКБ помочь?

– А связаться? Мне кажется, у них семнадцать истребителей заложено было. Плюс – самый первый истребитель, «Номер 1», и «Дублер», на котором я должен был летать. Хотя… они, конечно, не «Як-3».

– Вот что, майор! Я, наверное, слетаю в Москву. Пока тут у вас пауза еще на пару дней. Надеюсь, ты в одиночку Гитлера победить не хочешь? Мстить не будешь?