– Ребят с тобой пошлем. – Олешко тоже прокручивает в голове варианты. – Кто напал на Валерию, неизвестно, а вот нападение на Нику, похоже, шито белыми нитками, и шитье это принадлежит сестрице нашей барышни, не иначе. Уж больно момент подходящий. Марек, давай к компу, сейчас наваяем документы – и айда в клуб ковать железо, пока горячо. Ир, там картошка еще есть? И селедочки бы…

Матвеев вдруг понял, что уже очень давно не чувствовал такого… единства, что ли? Когда, бросив все дела, спешишь на выручку другу и делаешь все от тебя зависящее, чтобы ему помочь. Нет, можно, конечно, поблагодарив хозяйку за помощь и хлеб-соль, отбыть в свою жизнь – но такое решение ни ему, ни Панфилову, ни Паше Олешко даже в голову не пришло.

– А в лавке кто? – Матвеев вспомнил их с Панфиловым давнюю шутку, когда еще фирма «Радиус» не занимала пять этажей офисного здания в центре Питера.

– Юрку Савостина за старшего оставил. – Панфилов ухмыльнулся. – Решил Ростику на яйца наступить.

Они хохотнули над этой только им двоим понятной шуткой. Ростислав Бережков, шустрый малый, был у них кем-то вроде мальчика для битья и ходячего анекдота, хотя сам он об этом не знал. Держали они его только потому, что папаша его, Бережков-старший, был большущей кучей дерьма в городской Думе, заведовал землеотводами и мог при случае нагадить очень серьезно. Но ходили слухи, что под старшим Бережковым очень сильно шатается кресло, и Панфилов, приложивший к этому руку, с придыханием ждал своего часа, когда он сможет дать пинка под зад наглому амбициозному щенку, умеющему только одно – путаться у всех под ногами.

– А он думал, ты его министром-администратором оставишь?

– Прикинь, он был уверен, что лучшей кандидатуры на фирме нет, ведь он, цитирую дословно, в курсе работы всех без исключения отделов и подразделений.

Панфилов заржал, вспоминая вытянувшееся лицо Ростика, когда было объявлено, что в отсутствие обоих королей править будет Юрий Львович Савостин – личность, по мнению Ростика, абсолютно никчемная, потому что носит ботинки российского производства и джинсы, купленные на рынке.

Панфилов и Матвеев наотрез отказались перенимать западный опыт с дресс-кодом и офисной субкультурой, небезосновательно считая, что это все глупости, или, по емкому выражению прямолинейного Панфилова, «дикий вздрочь».

– Юрка – да, справится. – Матвеев вздохнул. – А вот ребята из «Ариадны»…

– Я им сбросил расчеты, которые ты мне из гостиницы прислал. Они их изучают сейчас, визжа от ужаса и восторга, а встречу вашу сами перенесли, через десять дней готовы будут общаться. А больше ничего срочного нет, так что будем решать наши проблемы здесь, иначе, я думаю, покоя не видать. Слушай, Макс, а ведь кто-то хотел тебя убить.

– Колесо могло лопнуть само.

– Могло, да. Машину сегодня должны достать.

– Да как же ее оттуда достанешь, Саш?

– Пашка позвонил Рубану в областную экспертизу, тот говорит – есть умельцы. Достанут в лучшем виде, там и поглядим, какое колесо отчего лопнуло.

– Я слышал хлопок.

– Петя тоже слышал. – Панфилов снова потянулся к пачке сигарет. – Бросать надо… Виктора мы не спрашивали, понятное дело, а Петя молоток, не унывает, вот он отлично запомнил хлопок.

– Ну а я о чем.

– Могла, конечно, и шина лопнуть…

Панфилов вздохнул. Надо говорить, ничего не поделаешь.

– Саш, что?

– Да понимаешь, дело какое… – Панфилов бросил пачку на стол, засунул руки в карманы и принялся ходить по комнате. – Пару месяцев назад приходили двое типов. Они предлагали мне расширить фирму за счет вливания средств инвесторов, называли очень серьезную сумму, но… Мне они не понравились, понимаешь?

– Чего тут непонятного.

Чутье у Панфилова было звериное. Он умел оценить человека сразу, в долю секунды, просто взглянув на кого-то, он уже знал, что это за тип, как он живет, что у него за душой – а иногда, Панфилов боялся себе в этом признаться и никогда никому не говорил, – взглянув на фотографию, он даже знал, как этот человек пахнет. И всегда внутренне ужасался, когда его догадка оказывалась верной – а это было всегда.

Матвеев знал эту особенность напарника и всегда доверял его суждениям – хотя и он обладал неплохой интуицией, но до панфиловской ему было далеко.

– Ты потом пробивал их?

– Да. – Панфилов наконец закурил, открыв лоджию. – Ребята не то чтоб очень крутые, но за ними стоит серьезная фигура – имя Игнат Васильевич Кравцов тебе о чем-то говорит?

– А должно?

– Мальчишка! – Панфилов пыхнул дымом и стряхнул пепел в пепельницу. – Блаженный ты, Максимка, ей-богу. Вот дамочка эта, Ника Зарецкая, и ты – два сапога пара, оба – блаженные. Юродивые. Живете, как птицы небесные.

– И что?

– А ничего. Это я так, завидую, понимаешь… – Панфилов погасил сигарету и закрыл лоджию. – Надо же иногда и под ноги смотреть… хотя, конечно, натуру не переломишь. Кравцов – восходящая звезда, новый олигарх, но очень своеобразный. Вынырнул лет пять назад – то там, то сям встревал, никто его всерьез не принимал, потому что объекты он покупал все больше зряшные: там заводик какой-то умерший, одно название, там фабрику или домишко… в общем, мелкая рыбешка. А потом вдруг оказалось, что мелкая эта рыбешка организовала огромный холдинг, объединяющий в себе много разного, и повсеместно подминает под себя конкурентов. И так, знаешь, лихо это получается у него: многие мрут от несчастных случаев, и хотя всякий раз ничто напрямую не указывает на Кравцова, мы с Пашкой пробивали все фирмы и фирмочки, которые перекупали бизнес в регионах, – все они, так или иначе, входят в сферу влияния Кравцова, но не напрямую, конечно. И, как я понял, мы попали в поле зрения этого господина. Сечешь фишку?

– Но это два месяца назад было!

– Правильно. Они прозондировали почву и принялись собирать информацию. И поняли, что одного нужно убрать, а кого? И решили, что тебя заменить проще. Плохо домашнее задание выполнили.

– Может, и не они.

– Может.

Но было видно, что Панфилов уже выстроил в голове одному ему понятную цепочку. Со временем он добавит звеньев, чтобы и остальным стало все ясно, а сейчас его умозаключения представляют собой условие задачи и ответ. Решение предстоит еще написать, а на это нужно время.

– Пойти к этому Кравцову и…

– Уймись, Макс. – Панфилов иронично прищурился. – Даже не думай. Его и в лицо-то никто не знает, и где он окопался, поди узнай – но фамилия его всплывала уже не раз, и его люди действуют нагло и абсолютно безжалостно. Ладно, посмотри, как там у Ники дела, а я Ирине с посудой подсоблю, ей все это надо убирать, насвинячили…

Панфилов принялся собирать тарелки, вилки, складывать их, вспоминая, как когда-то они с Матвеевым вот так обедали в общаге – картошка с селедкой и то за счастье. А теперь можно себе позволить что угодно, деньги есть, а вот поди ж ты – давно так душевно не сидели, как сегодня, хоть и беда стряслась.