превратиться в полковника Уизерса. Что это за тип Герти и сам толком не знал, но из отдельных фактов, ставших ему известными, можно было сделать вывод, что полковник Уизерс — личность весьма неординарная, эксцентричная, а к тому же ещё и рисковая. Герти не желал быть полковником Уизерсом, совсем напротив, был бы рад восстановить своё законное имя, но возможности для этого пока не видел. Находиться в чужой шкуре было ужасно неудобно, даже унизительно. Должно быть, подобным образом ощущал себя швейцар-полли, вынужденный носить узкий и жмущий мундир.

Вслед за этим «во-первых» следовало столько разных, по-своему отвратительных производных, что Герти стискивал зубы. Для начала, что вы будете делать, мистер Уинтерблоссом, если настоящий капитан Уизерс явится в Новый Бангор? Вполне возможно, он выкроит денёк между африканским сафари и экспедициями в гвинейские джунгли, чтоб посетить этот уголок Полинезии, и что тогда? Что сделает этот джентльмен, увидев дерзкого самозванца? Судя по тому, что успел узнать о Уизерсе Герти, ничего хорошего не произойдёт. Пожалуй, полковник попросту вытащит свой громоздкий армейский «кольт» и застрелит самозванца прямо посреди улицы. Разве что, немного задержится, чтоб снять с него скальп. Герти отчего-то был уверен, что у настоящего полковника Уизерса должна быть неплохая коллекция скальпов.

Позорного разоблачения можно было бы, впрочем, опасаться в любом случае. Мистер Беллигейл, к примеру, определённо представлял опасность. Он знал истинное имя Герти, но по какой-то причине не принял его всерьёз. Про него Герти старался лишний раз не вспоминать. Молчаливый чиновник в чёрном похоронном костюме обладал сверхъестественной способностью проникать в чужие мысли. Достаточно было лишь подумать о нём, как весь окружающий мир подсвечивался серыми оттенками и делался невыносимо-отвратительным, как затхлые внутренности Канцелярии.

Гораздо хуже то, что он, Герти, сам принял эти навязанные ему правила. Он, Герти, собственной дрожащей рукой вывел в книге постояльцев отеля «пол. Г.Н. Уизерс», и подпись эта равнялась подписи под собственным смертным приговором. Теперь он уже не сможет утверждать, что произошло досадное недоразумение, путаница, ерундовая история. Теперь он самый настоящий самозванец, личность злонамеренная и априори виновная. Но мог ли он поступить иначе? Ему придётся уведомить Канцелярию об отеле, в котором он остановился, не мог же он записаться Уинтерблоссомом!.. Это тем более вызвало бы много неприятных вопросов.

Ладно, убеждал себя Герти, разглядывая в окно своего гостиничного номера медленно плавящиеся улицы Нового Бангора, может, скандального разоблачения каким-то образом удастся избежать, или оттянуть его на какое-то время. Допустим. Допустим, что настоящий полковник ещё много лет не посетит Новый Бангор, а мистер Беллигейл вообще не от мира сего, и попросту забыл про Герти. Допустим. Но что же тогда, господа?.. Выходит, ему придётся остаться самозваным полковником? Жить под чужим именем, под чужой — и ужасно неприятной — личиной?.. Сколько же он выдержит? Это же не театр, не постановка, а он, Герти, не профессиональный актёр и не разведчик. Сколько времени он сможет рядиться под человека, которым не является? Или ему так до самой смерти и придётся носить шкуру «пол. Г.Н. Уизерса»? Какая нелепость!

«Во-вторых» было не легче, а на ум приходило иной раз даже раньше. Его собственное имя было похищено. Причём не приезжим недотёпой, а каким-то безжалостным, бесчеловечным, а то и безумным убийцей, промышляющим на улицах города. Это пахло уже по-настоящему скверно. Человек, выдающий себя за Гилберта Уинтерблоссома, потрошит людей, нарочно забавляясь и куражась. Визитная карточка в зубах!.. Шарпер прав, это не простой жест. Это вызов, это презрительный плевок в лицо полиции города. А ещё ловкий и циничный трюк.

Герти пытался вспомнить лицо того попрошайки, что вытянул у него портмоне. Пытался, и не мог. В тот момент он был слишком удивлён и напуган, а попрошайка был обильно украшен разводами грязи. Даже увидь его Герти при свете дня посреди улицы, и то едва ли узнал бы. Запомнился только лишь странный кашель и вылетающая изо рта чёрная угольная взвесь… Шарпер говорил что-то про проклятых угольщиков, которые шляются по улицам, некстати вспомнилось Герти. Уголь, угольщики… Нет, ерунда какая-то.

Страшнее всего делалось при мысли о том, сколько ещё в портмоне оставалось визитных карточек. Если каждая из них будет помещена в закостеневший рот мёртвой жертвы, Новый Бангор надолго запомнит мистера Уинтерблоссома…

Третья проблема, мучавшая Герти, казалась совсем несерьёзной на фоне предыдущих, но оказалась на удивление досадной. Она тоже касалась его портмоне. В украденном портмоне лежали все его деньги. Чек на двадцать фунтов стерлингов, а также банкноты на десять, и ещё несколько шиллингов мелочью. Мелочь Герти ещё на палубе «Мемфиды» пересыпал в карман — на почтовые марки, газеты и сигареты. Выйдя из Канцелярии и с невыразимым облегчением вдохнув свежий воздух, он тщательно пересчитал монеты. Выходило одиннадцать шиллингов и двадцать пенсов. Весьма скромная сумма в его ситуации, пришлось признать Герти. Почти ничтожная. Оказавшись в подобной ситуации в Лондоне, Герти выписал бы чек, но здесь ситуация была совсем иная… Увидев его имя на чеке, банковский клерк мигом кликнет констебля, и отправится мистер Уинтерблоссом в казённое учреждение, которое, вероятно, не будет стоить ему ни единого пенни, только вот затянется на долгое время. А то и… Говорят, в колониальных судах волокитой не занимаются, а дела решают быстро. Не успеет он опомниться, как горло перехватит пеньковый галстук.

Номер в «Полевом клевере» обошёлся ему недорого, два шиллинга в день. Одиннадцати шиллингов хватило бы ему, чтобы провести здесь пять дней. Но Герти не думал, что ему придётся провести в гостинице столько времени. Он чувствовал, что по горло сыт Новым Бангором. Сыт, как человек, пообедавший на три фунта стерлингов в привокзальном буфете и теперь испытывающий ужасное несварение желудка вкупе с изжогой. В общем, пребывал в том состоянии, когда всякий поневоле захочет промокнуть губы салфеткой и поднять руку, подзывая официанта со счётом.

Он собирался покинуть остров настолько быстро, насколько это представится возможным.

— Долго пробудете здесь, полковник Уизерс? — вежливо спросил консьерж, вписывая его имя в специальный журнал.

— Возможно, день или два. Кстати, могу я обратиться к вам за справкой?

— Конечно, сэр. Что вас интересует?

— Какие суда отправляются из Нового Бангора в ближайшее время?

— О, это легко, сэр. Четырнадцатого мая отходит «Герцогиня Альба», идущая в Хёнкон[33]. Двадцать шестого «Дымный» отправляется в Кейптаун. Если не ошибаюсь, в начале июня ещё должен быть рейс на Борнео…

— А «Мемфида»? — торопливо спросил Герти, — Она ведь ещё в порту?

— О нет, сэр, уже отчалила.

— Так быстро? — изумился Герти.

— Насколько я знаю, она заходила лишь загрузиться водой и углём. Такие суда не проводят в Новом Бангоре много времени.

— Я думал, она заберёт с