– Н-нет, не ругались, но оживленно как-то себя вели. Я еще тогда наказал Колосовой, – бригадир кивнул на девушку, – чтобы поглядывала за ними. Как бы чего не натворили по пьянке.

– Они выглядели пьяными?

– Нет, как обычно, когда пивком раззадорятся. Раскраснелись, рубашки расстегнуты до пупа. А, вот почему я внимание обратил! Получается, что в купе пятеро было; значит, один не из этого купе. Ну, вот по инструкции и положено внимание обращать, кто не в своем купе. В смысле предотвращения краж имущества пассажиров.

– Раньше или потом вы кого-нибудь из этих картежников видели?

– Нет, я ушел в свой вагон и занимался отчетами до самого прибытия.

– Дочка, во сколько картежники разошлись? – мягким голосом спросил Крячко проводницу.

– Между одиннадцатью и двенадцатью. Как раз я подмела тамбуры, и скоро верхний свет выключили. А ушли эти двое опять в сторону ресторана.

– Ну, ресторан уже был закрыт, значит, просто в другой вагон, – заключил Гуров.

– Ресторан закрылся в четыре часа, – подсказал бригадир.

– Да? – удивился Крячко. – А пиво?

– Из ресторанного буфета.

Проводницу отпустили в коридор, и сыщики остались вдвоем с бригадиром.

– Вы, Сергей Иванович, вот что! – назидательно заговорил Крячко. – Вы со своими девочками потом в другом месте разбирайтесь как хотите или как у вас там положено. А во время допроса держитесь доброжелательно. Они ведь уже не нас боятся, а вас. Нам информацию получить нужно, а не глядеть в их испуганные глазки и слушать детский лепет. Так что давайте помогайте.

Вернулся капитан Исаев и молча положил перед Гуровым листок бумаги. «Буралихин Александр Адамович, 1956 года рождения, уроженец города Минска. Проживает: Минск, ул. Брестская, 17, кв. 24».

– Твою в душу мать! Не местный, – со стоном вздохнул Гуров. – Давай, Исаев, выясняй у проводницы, забирал он билет или не забирал. Если командированный, то куда-то он приехал… Если начнем проверять все гостиницы, включая частные, то работы нам до Нового года. Связывайся с минской милицией… Нет, Стас, звони к нам в управление, продиктуй запрос за подписью Орлова, исполнителем ставь себя, и в Минск. Пусть выяснят, где работает, куда направлен в командировку. У тебя где-то был телефон Остапчука из Минского ГУВД.

– Я телефоны не выбрасываю, – усмехнулся Крячко. – Продублирую запрос звоночком, будь спокоен. Есть у нас еще там лояльные люди.

– Ну что, капитан, – сказал Гуров, когда Крячко вышел, – работенка нам с тобой теперь предстоит – поминутно весь вчерашний вечер бригады проводников восстановить. Кто-то же пустил их в поезд и как-то Липатов с него сошел… Вперед головой.

И снова начались беседы с проводниками, с бригадой вагона-ресторана. И в самый разгар работы, когда сыщики обложились схемами и графиками, вошел помощник дежурного и тихо положил перед Гуровым лист теплой бумаги из факса. Аккуратным убористым почерком Сузикова на нем был составлен список из шести человек. Четверо значились проходившими соучастниками по первым судимостям Липатова, двое значились в окружении Липатова по первому преступлению, но так и не попавшими на скамью подсудимых в тот раз.

Гуров сразу выделил знакомую фамилию – Карагодин Василий Макарович по кличке Батон. Сыщик облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Что-то важное? – насторожился Исаев.

– Очень, капитан, – с улыбкой ответил Гуров. – Подсказочка нам с тобой по факсу пришла. Теперь мы знаем, как Липатов со своим подельником попали в этот поезд. Давай отдохнем от проводников и снова переключимся на работников вагона-ресторана. Сколько их там у нас, четверо? Вот и давай начнем снизу вверх. Приглашай для начала уборщицу-посудомойку, потом официанток.

Четвертым по счету в кабинет вошел допрашиваемый недавно мужчина с приличным брюшком, потной грудью и шеей, на которой величаво покоилась толстая золотая цепь. В прошлый раз его допрашивал курсант-стажер.

– Ну сколько же можно, – ворчливо поинтересовался мужчина, усаживаясь на стул и укладывая одну ногу на колено другой. – Людям ведь после поездки отдыхать положено, а вы сами не знаете, чего ищете.

– Заткнись, Батон! – рявкнул Гуров. – Падла хитрожопая! И имей в виду, что отсюда тебе одна дорога – на нары.

– Ты чего гонишь, начальник? Какие нары? Нашел преступника! У вас дело какое-то не раскрывается, так вы виноватых ищете. Не выйдет, не на такого нарвались.

– Во-первых, я велел заткнуться и слушать, – ледяным тоном напомнил Гуров и посмотрел на собеседника таким взглядом, что Карагодин сразу уменьшился в размерах. – Во-вторых, меня принято называть господин полковник. И если уж два важняка из главка по твою душу приехали, то утри сопли и вникай. Вчера ты, засранец, пустил в поезд на станции Новопетровское двух безбилетников. Пустил ты их потому, что Свистун – твой давнишний знакомый. Двенадцать лет назад ты ускребся от обвинения, потому что всегда был хитрожопым. И до сих пор не сел по той же причине. А у Свистуна две ходки за спиной. Полковнику из главка по большому барабану, зачем ты его пустил. А то, что они в картишки народ обували, интересовать будет вот его, капитана Исаева. Я скажу, что меня интересует и почему я здесь на твою рожу смотрю, вместо того чтобы на диване в тапочках лежать и перед сном кино глядеть.

От такого напора Карагодин вдавился в стул, интуитивно поняв, что речь идет не о его махинациях с ценами продуктов и с левыми пассажирами. Что-то такое страшное было в словах этого полковника, но что, он еще не понимал.

– Объясняю для тупых и разжиревших, – продолжал Гуров. – Меня интересует одна вещица, за которой тянутся трупы, как поплавки за рыбацкой сетью. Второй труп – это Свистун. Он подыхал в кювете на щебенке с проломленной головой в тот момент, когда ты вчера ночью барыши подсчитывал. А ты первый и последний, кто его живым видел!

– Я! Да вы что? Они же…

– В очень нехорошую историю ты попал, Батон, – прервал Карагодина Гуров. – Усвой следующее. Ты своим авторитетом и деспотизмом так запугал персонал вагона-ресторана, что нам очень долго пришлось убеждать людей, что ты там работать больше не будешь. Не будешь, потому что сядешь либо по мокрому делу, либо по мошенничеству. Второе тебе капитан Исаев обязательно обеспечит. Вот эти листочки – показания твоих бывших подчиненных. Теперь открой рот и начинай медленно, планомерно, по минутам рассказывать с того момента, как вы встретились с Липатовым и его дружком на платформе станции Новопетровское. Поехали!

– Я не знаю… как с размозженной головой?

– Ты что, вопроса не понял, идиот? – снова рявкнул Гуров. – Я сказал – с Новопетровского!

– Ну, они подошли, в окно постучали, я открыл дверь. Они попросились подскочить до Москвы.

– Еще подробнее! Кто они?

– Свистун, то есть Липатов, и Коля… Артист.

– Как часто они пользовались твоей добротой? Раз в неделю, раз в месяц?