– Где ты была?

– Недалеко от школы.

– Почему ты не позвонила мне?

– Ты был в Лос-Анджелесе!

– Да, но почему ты не позвонила?

– Я не могла, Джек. Когда я добралась до дома, я уже почти не могла идти. К счастью, меня увидела Кэти. Она позвонила в службу спасения. Все произошло очень быстро. Воды отошли еще до приезда в больницу.

Джек вздохнул и спросил, почему Криста родилась раньше срока.

– Откуда я могу это знать?

– Двух предыдущих ты переносила. Уезжая сегодня утром, я даже подумать не мог, что ты родишь днем.

– Я понимаю, Джек. Но все случилось как случилось, с ней все хорошо.

Девочка заворчала, и новоиспеченный отец взял ее на руки.

– Мне бы хотелось, чтобы это был мальчик.

Корин застыла. «О нет! Больше никаких детей». Она не хотела стать такой, как ее мать. Корин еще не исполнилось и тридцати, а у нее уже было трое детей!

– Я хочу еще одного сына, – твердо сказал Джек, как будто услышав ее мысли.

Корин с опущенными глазами пробормотала «да, Джек».

– Когда тебя выпишут?

– Я смогу уйти послезавтра утром.

– Я буду здесь в девять часов. Сколько она весит?

* * *

В десять часов сорок восемь минут Корин толкнула дверь большого белого дома. Она не стала смотреться в зеркало. Джек так и не спросил ее, как прошли роды, легче ли они были, чем предыдущие. Почти сразу пришла Кэти, она привела Малколма и Дейзи. Они показались Корин огромными. Толстая корова не задержалась, но все же спросила, насколько сильными были схватки.

– Просто для того, чтобы я не забывала об осторожности и принимала противозачаточные таблетки! – сказала она, гладя щечку Кристы.

Джек слушал, но не слышал. Он дал себе три дня отпуска, а потом жизнь пошла своим чередом.

Корин все еще чувствовала острые боли внизу живота. Они были намного сильнее, чем после двух предыдущих родов. Но она не обратила на это внимания. В больнице ей сказали, что такое иногда случается в первые послеродовые дни. Вот только боли не исчезали и, наоборот, стали невыносимыми, когда Джек овладел ею через два дня после ее возвращения домой. Корин закричала, разбудив малышку и раздосадовав Джека. Он встал, вынул Кристу из колыбели и передал жене. В его взгляде читался упрек. Но в следующую секунду Корин увидела, что Джек взял себя в руки. Он поцеловал в щечку «восхитительную маленькую принцессу, которая становится все больше похожей на мамочку», и прошептал на ухо своей «восхитительной женушке»:

– Хорошо снова быть с тобой.

Он обошел кровать, лег и почти мгновенно захрапел. Счастливый и довольный. Криста закончила сосать. Она тоже заснула почти сразу. А Корин нет. У нее страшно болел живот. Боль становилась все сильнее и сильнее. Даже когда она встала в туалет. Стоило лечь, стало еще хуже. Ее пронзила режущая боль, и Корин почувствовала, как что-то горячее хлынуло у нее между ног. Корин успела только вцепиться в плечо мужу и потеряла сознание.

«Скорая» отвезла ее в приемный покой городской больницы, где оперировали Малколма. Она потеряла много крови. Корин плавала между двух миров и чувствовала, как жизнь утекает у нее между пальцами. «Нет, только не сейчас. Я не хочу…» К ней подошел врач в круглых очках в металлической оправе. Он объяснил, что должен сделать ей анестезию. Средство подействует через одну-две минуты. Она может считать вместе с ним в обратном порядке. Врач начал:

– 20, 19, 18…

Но Корин не считала. Она видела Кайла, который спрашивал ее: «А вы?» Потом увидела собственное отражение в очках врача. Она была страусом, которого Джек выиграл в ярмарочном тире, и, если бы ее не поглотило небытие, она бы ответила:

– Нет, я не люблю Джека так, как мечтала любить.

Пэтси разбудила Кайла. Было еще темно. Где-то вдалеке, в городе, названия которого он не знал, гудели машины. Кайл не помнил ни страну, ни континент, на котором они играли накануне. Потому что они давали концерт. Это… он знал. Но в котором часу они вернулись?

– Я не хочу ребенка.

– Что?

Кайл не знал, снится ли ему кошмар или его жестко бросили в реальность. Но одно было ясно: Пэтси стояла у кровати полуголая, скрестив руки на груди, и смотрела ему прямо в глаза.

– Я отвечаю на твой вопрос.

– На какой вопрос?

– На тот самый, который ты задал мне в Москве.

– Пэтси! Я сплю!

– В таком случае проснись.

Пэтси села рядом с ним и с силой потрясла его.

– Послушай меня хорошенько. У меня не будет детей. И усыновлять я не стану.

Кайл сел в постели.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы какой-нибудь ублюдок задавил его, когда он выпустит мою руку и побежит за какой-нибудь проклятой белкой. Я буду недостойной, невыносимой, неуправляемой и безответственной матерью. Ты видишь меня, Кайл? Посмотри на меня. На меня! Я все обдумала. Это просто невозможно.

– А я? Что, если я смогу быть хорошим отцом?

Пэтси взяла его за руку.

– Ты – Кайл Мак-Логан. Ты – часть группы «F…». Ты постоянно погружен в свою музыку, в свои мысли, в свой мир, и я не хочу, чтобы ты увлек туда меня… Где во всем этом место для ребенка? Его нет! Будь честным! Признай это!

Кайл снова опустился на подушку и посмотрел на потолок.

– Мы в дороге девяносто процентов времени, – продолжала Пэтси. – Куда ты денешь ребенка? Я не стану уходить со сцены, чтобы кормить его грудью, и своего места я никому не уступлю, слышишь?

Она легла рядом с Кайлом, положила голову ему на плечо и добавила: да, она очень хорошо подумала.

– Ребенок – это невозможно. Ни для тебя. Ни для меня. Во всяком случае, пока мы не изменим нашу жизнь. Я этого никогда не сделаю.

Кайл знал, что Пэтси права. У нее были свои недостатки, но она была реалисткой. Искренней. Уверенной в своем выборе. Именно за это ее и любил Кайл. Она оказалась в его постели, только когда сама так решила. Пэтси сказала, что ничего ему не обещает. Ни в смысле времени. Ни в каком другом смысле…

– Когда ты мне надоешь, я просто уйду.

– Так не всегда получается, – сказал ей тогда Кайл.

– Получается, уверяю тебя. Люди спят друг с другом, потом расстаются. Любят друг друга. Живут вместе какое-то время, потом расходятся. Это как вращающееся колесо.

– Для тебя не существует «навсегда»?

– Нет. Хотя… Это возможно, если влюбляешься в девяносто лет и у тебя рак в четвертой стадии.