Было раннее пасмурное утро. Со стороны моря, за лесом виднелись тяжелые облака, но здесь их не было, будто они, опасаясь прибывших инопланетян, не решались перейти лесную границу. Климатический анализатор показывал, что снаружи очень свежо. Местного солнца ещё не было видно, но было достаточно светло, бледно-зеленоватый свет будто генерировался самой атмосферой, однозначно показывая присутствие в ней достаточного количества небулия, что раздражало Аттонара и никак не соответствовало содержанию минерала в горной породе. По времени зоторов утро уже закончилось и наступал день и потому спать экипажу не хотелось и все были заняты каким-то делом.

* * *

Вчера, перед тем, как уснуть, Аттонар пытался решить, продолжить добывать небулий здесь, на этом плато или поискать более богатую минералом поверхность планеты. Его останавливало то, что поиски могли занять очень долгое время, гораздо дольше, чем восполнение требуемого объема здесь, в этой долине. К тому же, весьма настораживало непонятное поведение степперов.

«Почему они не пошли через пояс астероидов? Что их остановило? — размышлял он ночью, вертясь на спальной платформе. — Однозначно, не страх перед нашей внезапной атакой из-за какого-либо астероида. Страх прячется где-то внутри астероидного кольца. И страх большой. Настолько большой, что от него даже не спасают, ни фьюты, ни плазмоны. Но мы же ничего не почувствовали. А двойник Гренналя? Откуда он взялся? Сам же он не мог сгенерироваться? А если это ещё какое-то оружие тресхолдов на генетическом уровне? Обстреляли нас какими-то полями и теперь ждут, когда мы передохнем? Может потому и не пошли за нами, что эти поля и им вредны? Но почему мы не сразу их почувствовали? А если они активируются лишь в атмосфере или вблизи массивных тел — планет, например? Но почему сгенерировался лишь один двойник? Когда он появился? Скорее всего, когда мы проходили озоновый слой атмосферы. Значит другие могут появиться, когда будем уходить. Или я чего-то не понимаю? Однозначно, нужно убираться отсюда поскорей. А если сходить к морю? Вдруг в воде минерала больше, нежели в горных породах? Хара! Все же я чего-то не понимаю», — продралась к нему последняя мысль, сквозь уже плотно сомкнувшиеся веки.

* * *

«Ночью я планировал сходить к морю. Никаких тревожных признаков не наблюдается. Может действительно сходить и в воде окажется небулия больше, нежели в этих шпилях? Может мои страхи преувеличены? — попытался Аттонар успокоить себя. — И есть совсем другие причины тресхолдам не соваться сюда? Но это их проблемы, а нам нужно поскорее убраться отсюда. Кого бы из них взять? Валлит, пожалуй, будет в самый раз».

Поднявшись, Аттонар покинул зал управления и сойдя по трапу, сел в траппер и подняв его, послал к обогатительной установке. Забрав от неё Валлита и анализатор, он направил летательный аппарат в сторону леса.

Лес был мрачен и угрюм. Если трава поодаль от него была высокой, то рядом с ним её вообще не было, а перед опушкой леса простиралась достаточно широкая коричневатая полоса, будто траве расти здесь лесом было запрещено. Да и кустов на опушке не было, а сразу же росли высокие, прямые и похожие друг на друга, будто клонированные, деревья с голыми стволами и крохотной узколистной кроной на самой вершине, отчаянно машущей своими руками-ветками, будто старающимися отогнать непрошенных в столь ранний час гостей. Деревья стояли почти вплотную друг к другу, будто это был и не лес, вовсе, а какая-то стена, которой море отгородилось от наступающей на него суши. Со стороны моря лес обрывался так же резко, как и начался со стороны предгорной долины — от его опушки до воды было около десяти метров.

Море, в этот предрассветный час, будто недовольное, что кто-то нарушает его сон, казалось гневным и злым.

Над ним мчались разорванные в клочья хмурые красные облака. Из него с шумом и плеском вздымались из глубин валы; порываясь, куда-то вперед мчались разгневанные волны. Они веером рассыпали яркие брызги и сбивали серую пену, заставляя Аттонара держать траппер от воды повыше.

Ни о каком нормальном анализе в таком волнении не могло быть и речи и Аттонар, раздосадованный, уже вознамерился повернуть назад, как вдруг внизу, у самого моря, едва заметно прорезалась золотая ленточка зари и по небу поплыли сиреневые, потом розовые, а затем синие ленты. Последние клочья разорванных облаков упали на волны росою, небо сделалось прозрачным, синим, дыхание ветра стихло и над морем воцарилась тишина, будто оно поняло, что пришедшие в столь ранний час путники вовсе не враги ему и утихомирившись, решило спокойно понежиться в лучах своего ласкового солнца.

— Хм-м! Будто разумное, — донёсся возглас Валлита.

— Что разумное? — Аттонар покрутил головой по стёклам траппера, намереваясь где-то увидеть живое существо.

— Я говорю о море, — в голосе Валлита скользнула насмешка. — Поняло, что мы не враги и успокоилось.

— Займись анализом, пока оно опять не разгневалось, — Аттонар состроил недовольную гримасу.

— Если воздуха, то незачем было сюда тащиться, если воды, то высади меня на берегу, — голос Валлита прозвучал грубо и резко.

Аттонар, будто не расслышав просьбу исследователя о береге, опустил траппер к самой воде.

Валлит оттолкнул дверь летательного аппарата и вода плеснулась внутрь салона — его ноги подскочили вверх. Он взглянул на Аттонара, но капитан сидел с непроницаемым видом смотря куда-то в лобовое стекло. Ничего не сказав, Валлит развернул анализатор в салоне и опустил несколько датчиков в воду. Его пальцы пробежались по сенсорам аппарата. Прошло несколько тягостных минут, пока на мониторе аппарата вспыхнули несколько рядов символов. Валлит вытащил из воды датчики и захлопнул дверь. Аттонар повернул к нему голову.

— В принципе, тоже самое, — Валлит дёрнул плечами. — Как-то непонятно: субъективно — небулия должно быть много; объективно — его совсем мало. Или датчики врут или я чего-то не понимаю на этой планете.

— Скорее ты. Датчикам я верю.

Аттонар усмехнулся и отвернувшись от Валитта, толкнул рыпп — траппер поднялся выше и развернувшись, заскользил в сторону плато, на котором стоял «Глорр».

* * *

Было утро уже третьего дня пребывания экспедиции на неизвестной планете. Небулия в накопителе прибавилось немного, что никак не радовало планетарных исследователей. Видимую окрест корабля местность планетологи исследовали за прошедшие дни, предоставив Аттонару отчёт, с которым он сейчас и знакомился. Он запретил исследователям уходить далеко от места посадки и потому отчет был в большей степени субъективен для всей планеты, нежели объективен, но Аттонар решил в первые несколько дней не рисковать и держаться около