у меня хватило бы сил рассказать об этом сегодня вечером. Я не говорила о том времени ни с кем, кроме доктора Брюэра, и даже тогда я перестала встречаться с ним четыре года назад.

Некоторым воспоминаниям лучше оставаться в темных уголках нашего сознания, где, если повезет, они со временем исчезнут.

— Лондин пришла после меня. — Я выдавила улыбку, беря еще кусочек. — Ее родители были наркоманами.

— И у Кэтрин тоже, верно?

Я кивнула.

— Ее мама. Я не думаю, что она когда-либо знала своего отца. Карсон работал на автомойке и познакомился с ней. Она просила милостыню, и в тот день он привел ее на свалку. Познакомил нас. После она ушла домой, а через две недели появилась с пакетом для мусора, полным одежды, и подбитым глазом.

Истон так крепко сжимал вилку, что я испугалась, как бы металл не сломался.

— Она нам этого не говорила.

— Мы не любим об этом говорить.

— Это полный пиздец, — сказал он. — Конечно вы не любите об этом говорить. Синяк под глазом.

Ты даже не представляешь.

— После Кэтрин пришли еще две девушки. Близняшки. Ария и Клара жили в трейлерном парке Лондин со своим дядей после того, как их родители погибли в автокатастрофе. Дядя был психически больной. У меня мурашки побежали по коже, когда я увидела его в первый и единственный раз. — От вида его глаз-бусинок меня до сих пор бросает в дрожь. — Однажды они пришли на свалку, держась за руки и с рюкзаками, и нас стало шестеро.

— Вы были просто детьми. Жили в грязи. — Он покачал головой, его ресницы приподнялись. Когда его глаза встретились с моими, на этот раз в них не было жалости. Они были мягкими. Добрыми. Он выглядел почти… гордым. — И ты только что продала свою компанию за двенадцать миллионов долларов. Рад за тебя, Джемма. Очень рад за тебя.

То ли из-за выражения его лица, то ли из-за искренности его слов, я не была уверена. Но в тот момент мне так сильно захотелось заплакать. Позволить Истону быть милым со мной и перестать поднимать руку, которая держала всех на расстоянии.

Но я не заплакала.

Я не опустила руку.

Вместо этого я подняла бокал и допила вино.

Затем я решила поссорится.

— Тебе нравится твоя работа помощника управляющего ранчо?

Глава 8

Истон

Помощник управляющего.

Эта женщина точно знала, где у меня находятся болевые точки и как на них нужно надавить.

Прошло две недели с тех пор, как я выбежал из хижины, раздраженный тем, что она прекрасно знала, что я отвечаю за ранчо, но намеренно выводила меня из себя.

Джемма если и не убегала от людей, то отталкивала их.

Последние две недели мы держались подальше друг от друга. По крайней мере, настолько, насколько это было возможно, учитывая, что мы работали вместе, и моя семья приняла Джемму в свои ряды.

Моя семья любила ее, особенно бабушка и мама.

После маминой запеканки Джемма прислала ей букет из двух дюжин роз, доставленных аж из Миссулы, в знак благодарности за угощение. На следующий день бабушка получила ящик дорогого вина.

Всякий раз, когда я приходил в лодж, она встречала меня на стойке регистрации с улыбкой на лице. Но только эти улыбки были не для меня. Потому что исчезали, как только я входил в дверь. Но было приятно видеть улыбчивое лицо за этой стойкой.

Для гостей.

Единственная причина, по которой я не пользовался задним входом, заключалась в том, что парковка за лоджем всегда была забита машинами персонала. Мои поездки в лодж не имели ничего общего с Джеммой или ее улыбкой.

И эта поездка в хижину была вызвана необходимостью, а не потому, что я не видел ее три дня.

Мой грузовик подпрыгивал на неровной дороге. Казалось, что ухабов было больше, чем обычно. Я мысленно взял на заметку попросить дедушку подыскать Джемме старый грузовик, чтобы она могла ездить на нем, потому что такие дороги не пойдут «Кадиллаку» на пользу.

Эта машина Американская классика и мы не хотели бы, чтобы она сломалась.

А Джемма осталась.

Мой план дал обратный эффект — то, в чем я ни за что бы не признался, сколько бы раз Кэш ни подтрунивал надо мной по этому поводу на этой неделе.

Если она останется, нам придется заботиться о том, чтобы у нее были все необходимые инструменты, чтобы выжить в хижине на ранчо зимой.

За последние две недели с деревьев опала листва, оранжевые и желтые листья устилали землю и постепенно становились коричневыми. Эта осень была короткой из-за холодов, которые установились на прошлой неделе. Каждую ночь температура опускалась ниже нуля, а с начала октября не прошло и десяти дней.

По прогнозам, на следующей неделе будет снег.

Я был просто рад, что мы перевезли скот с гор, даже если папа добился своего и их перевели на пастбища, прямо противоположные тем, на которых я планировал их держать.

Мы поссорились. Он победил.

Вчера я был так расстроен, что провел весь день за работой в одиночестве.

Над сосновой рощей поднялся столб дыма, и когда я завернул за последний поворот дороги, в поле зрения появилась хижина, и я увидел Джемму снаружи, у нее в руках была охапка дров. До ее слуха донесся звук моего дизеля, и она остановилась, наблюдая, как я заезжаю на свободное место рядом с ее «Кадиллаком».

— Привет, — сказал я, выскакивая из машины.

— Привет. — Она слегка улыбнулась мне и скрылась внутри. Когда она вернулась на крыльцо, то отряхнула прилипшие к ее свитеру кусочки коры.

Этот был оливкового цвета, такой же, как и в первый день, когда она приехала сюда почти месяц назад. Она выглядела красивой и расслабленной, стоя в дверях хижины. Ее волосы были собраны в конский хвост, который ниспадал свободными волнами на плечи.

Дыши, Ист. Она просто красивая женщина.

— Что случилось? — спросила она.

Я прочистил горло и указал подбородком на кузов грузовика.

— У меня для тебя дрова.

— Спасибо. Они у меня почти закончились. — Она потерла руки, вздрагивая от порыва ветра. — Было холодно.

— Этого тебе хватит на пару недель.

— Давай я возьму свое пальто и помогу.

— Хорошо. — Возможно, было бы по-рыцарски разгрузить дрова самому. Но я вырос с бабушкой и дедушкой, которые проработали бок о бок всю свою жизнь. Мои родители тоже. А Джемма была не из тех, кто будет сидеть сложа руки и наблюдать, как кто-то работает.