Еще я ходил пешком. Во время войны, хотя все будут двигаться на технике, но возможны длинные пешие переходы по пересеченной местности. И невзирая на погоду. Я решил узнать, сколько я пройду за день. Вышел из Энгельса в 7:00 с целью дойти до Марксштадта к 18:00–19:00, учитывая среднюю скорость пешехода 5 км в час, расстояние до Марксштадта (50 км) и остановки на отдых. Сначала шел дорогой, но ведь при войне иногда нужно будет брать прямое направление, я пошел по компасу. Во многих местах еще лежал снег, как зимой. Компас у меня был плохой, школьный, из-за него я заблудился. И быстро стемнело, и я натер ногу. Чтобы не заблудиться окончательно, я начал искать стог сена, чтобы переночевать, но нигде не нашел. Тогда вырыл нору в сугробе, в овраге, постелил мешковину, постепенно согрелся и заснул. Утром пошел дальше. Переходил овраги и речки, которые еще были замерзшие, но один раз все-таки чуть не провалился. Через четыре часа оказался в селе Роледер[28]. Это не на северо-востоке, где Марксштадт, а на востоке (подвел компас!), но тоже почти 50 км. Оттуда днем с попутными немецкими колхозниками вернулся в Энгельс, там уже обо мне беспокоились. Так я понял, что на практике все может оказаться сложнее, чем в теории. Т.е., к примеру, наступать пешим порядком получится, по моим расчетам (учитывая сопротивление противника, бои и перестрелки) не больше 20 км в день.

Я продолжил свои испытания.

Я всегда боялся боли. Пишу честно, как всё остальное. Я взял молоток и стал бить себя по пальцу. Было больно, но я обещал себе, что разобью до крови. И разбил, пошла кровь. Я перестал, но мне вдруг показалось, будто ты сказал мне: «Ты остановился, потому что было больно, но терпимо, ты обманул. А как ты вытерпишь настоящую боль?» Тогда я ударил изо всей силы. У меня оказался сломанный палец, мне его замотали в гипс вместе с другим пальцем.

Братишка Павел, это я не хвастаюсь, а даю тебе просто отчет. А то подумаешь, что это я чтобы похвалиться. Какой герой, разбил палец. Но это не геройство, а испытание. Если меня схватят враги и будут пытать, я теперь смогу выдержать. Я буду смеяться им в лицо.

12 апреля

Подтягивания – 20.

Переворот – 8.

Длина – 3.10.

Высота – 1.32. !!!

«Уд». по геогр. – забыл тетрадь. Исправить.

15 апреля

Товарищ Павел, у нас есть прикрепления. Хороших учеников прикрепляют к отстающим, чтобы они их подтягивали. Меня прикрепили к Соне Ильчиной по геометрии и алгебре. С остальными предметами у нее нормально, а по математике отстает. Соня другая, чем Тася. Тася спокойная и очень гордая, а Соня любит посмеяться. Я отказывался от нее, но меня не послушали. Я хотел с ней позаниматься после уроков в школе, но она сказала, что ее бабушка ждет дома. Мы пошли к ней домой. Бабушки там не было, она куда-то ушла. Мы пообедали и стали заниматься. Соня не давала нормально заниматься, смеялась и щекотала меня волосами по лицу. Она сказала, что на самом деле не виновата по математике, а Иван Кузьмич к ней придирается. Он старый, а она такая молодая и красивая, вот он и завидует. Это она про себя сказала, что молодая и красивая. Это правда, но разве этим хвалятся?

Дальше не знаю, как объяснить. Мы оказались очень близко лицами, и я зачем-то поцеловал ее в щеку. Даже не поцеловал, а просто дотронулся губами до щеки. И она не отодвинулась, а только повернула голову и вопросительно посмотрела на меня. Тогда я поцеловал ее в губы, а потом зачем-то спросил паскудным голосом – будто делаю это с кем попало и не первый раз, будто хвалюсь, что я такой смелый:

«Ну как? Понравилось?»

Я сейчас вот пишу и даже начал мычать, как от зубной боли, до того мне противно вспоминать эти слова.

Она вытерла рукой губы и закричала:

«Бессовестный! Хулиган! Ты зачем сюда пришел?»

Как будто я сам пришел, а не она меня позвала.

Мне было так плохо, когда я шел домой, что я просто хотел умереть. И мычал, как сейчас.

Это было вчера. Сегодня я шел в школу и думал, что она там рассказала всем про мой позор. Но она не рассказала. Вела себя так, будто ничего не было. Я не выдержал, подошел и тихо сказал:

«Извини, я нечаянно».

А она улыбнулась и сказала:

«Ну ты и дурачок!»

Даже как-то по-доброму.

А потом, через два урока, сказала:

«Не переживай, я рассказала бабушке, она сказала, что ничего страшного. Но слишком рано. Ты понял? А еще она сказала, что вас никого не надо принимать всерьез».

Хорошо Соне, она может поговорить хоть с бабушкой. А мне не с кем, Павка, только с тобой.

Я опять с ней занимался, но в классе. Она в этот раз не смеялась. А как-то на меня смотрела. Как-то странно.

16 апреля

Мы опять занимались у нее дома. Но получалось плохо, она не слушала, а я плохо объяснял. Она спросила, зачем я ее поцеловал? Просто так или потому, что она мне нравится?

Я сказал, что просто так, хотя она нравится.

Она сказала, что хочет отомстить, и тоже поцеловала меня в губы. Очень быстро, сразу отвернулась и сказала, что надо заниматься.

Но после этого мы уже не могли нормально заниматься, я ушел.

19 апреля

Сегодня Соня у доски не решила задачу, совсем простую, мне сказали, что я плохо с ней занимаюсь, а она мне сказала, что придется опять взять ее на буксир.

Мы пошли к ней.

Мы все время молчали, будто знали, зачем идем, но не хотели говорить.

Бабушки опять не было.

Мы быстро поели и сели заниматься.

Она занималась серьезно. Но как-то второпях. Будто хотела скорей закончить. И я тоже почему-то торопился. Мы все решили и сделали, что было надо.

И долго сидели рядом, про что-то говорили. Потом она встала, взяла книгу и сказала, что любит слушать, когда читают вслух. И села на кровать. Я сел рядом, чтобы почитать ей вслух. Она слушала и прилегла. А потом перебила меня и сказала:

«Давай попробуем еще раз».

Я сразу догадался, что она имеет в виду. И не придумал повода отказаться. Я отложил книгу и начал над ней нагибаться. Но у кровати был пружинный матрас, прогнутый посередине, поэтому получилось, что я почти упал, но удержался одной рукой о стену, а второй рукой попал на Соню. Получилось, будто щупаю пальцами то, на что попал. Она вскрикнула, столкнула меня и прогнала.

23 апреля

В школе Соня смотрела на меня как на какую-нибудь жабу и вся кривилась. И держалась подальше. А потом шла мимо по коридору и сказала, а сама глядела в сторону:

«Если кому скажешь, тебе не жить. Я тогда всем про тебя расскажу!»