А я все завороженно наблюдал, как пушистые клубки всех расцветок хрумкают и хрустят, довольно облизываясь.

Мириам, стоявшая ко мне спиной, достала из кармана телефон и набрала какой-то номер. Я отчетливо услышал гудки, как если бы звонил сам.

– Влад, это Мира. Я знаю, что на носу Рождество, и у нас сегодня выходной, но не мог бы ты забрать котов в любой из приютов? Кто-то опять выкинул своих любимцев на улицу в канун самых жестоких морозов. Влад? Очень надо, пожалуйста…

– Да, говорите, вас не слышно. Не молчите. Мира, это ты? Либо у тебя плохая связь, либо телефон сам воззвал ко мне из твоего кармана. Алло? – на другом конце удивился хриплый юношеский голос.

– Влад, ты слишком громко говоришь в трубку. Меня слышно? Ээээй?

– Давайте я сделаю звонок со своего телефона, – тихо предложил я.

Мириам обернулась и рассеянно кивнула. Я незаметно рассыпал в воздух немного спокойствия, комфорта и умиротворенности. Не глядя на сияющий квадратик белого экрана, я набрал номер, который давно знал:

– Алло, здравствуйте, Влад. Это друг Миры. Извините, у нее, кажется, телефон от мороза слегка глючит. Она просит передать, что на Крепостной улице возле кафе снова появились брошенные кошки. Их сегодня нужно доставить в приют, а если этого не сделать, они могут погибнуть от холода. Сделаешь, Влад? – в воздухе знаками вопроса зависал пар от моего дыхания.

– Хорошо, не вопрос. Тем более, тут праздник с семьей как раз перерос в какие-то старинные обряды, все меряются силой. Сейчас подъеду, не переживайте. Мире привет, кстати.

– Спасибо, Влад.

– Друг? – с интересом поинтересовалась девушка. – Мы хотя бы знакомы?

– А что я, по-вашему, должен был сказать? Привет, я незнакомый мужчина, вы меня не знаете, Мира меня не знает. Я тут поздно вечером тихо подкрался к вашей подруге в подворотне, где больше никого поблизости нет, и позвонил, потому что очень переживаю за судьбу кошечек?

– Ну, согласитесь, интригующе же звучит. И держу пари, Влад бы еще быстрее приехал. Прямо в пижаме, в которой он каждый год встречает Рождество с семьей, – рассмеялась Мириам. – А почему вас коты не боятся? Вот у меня еда, от меня пахнет Средой… Среда – это мой кот, не только день недели… Кошки не спрятались при вашем появлении, вот что странно. Вы не похожи на любителя кошек… Латентный кошатник?

На самом деле, меня действительно любили животные. Я обнаружил уставившиеся в немом ожидании несколько пар зеленых и желтых глаз. Кошки видели меня насквозь и считали родственной душой. Так смотрят зрители на пустую сцену, когда свет в зале уже погас, а театральное действо еще не началось.

– Они, как и вы, уже поняли, что я добрый и безобидный.

Девушка убрала в карман куртки пустой бумажный пакет.

– Я благодарна вам за звонок, но думаю, что мне пора домой, – Мира обогнула меня и двинулась в противоположную сторону от своей квартиры. Я выждал несколько секунд и двинулся следом.

– Мириам, я предлагаю вам путешествие, которое приведет к исполнению почти любой мечты. Просите все что угодно, кроме идеалистических и коммунистических формулировок. И вы, конечно, уже знаете, что это не денежный развод и не глупый предлог заманить вас на чашечку кофе. Чувствуете, что не вру.

Просматривая ее воспоминания, я невольно создавал между нами связь. Это работало почти как у новорожденных детей с родителями. Мои подопечные начинали мне доверять и настраивались на мою волну. Мира, пожалуй, была самой подозрительной из всех, кого я встречал. Невероятно, но она колебалась! И даже воспринимала меня как легкую угрозу. Был еще один способ убедить ее поехать со мной. Я подхватил с земли два своих чемодана и поспешил догнать ее. Бесцеремонно стянув варежку с руки, я дотронулся до ее мягкой кожи и показал «кусочковое» будущее, лишь небольшие эпизоды нашего еще не случившегося совместного приключения. Если она не моргнет, то даже сумеет углядеть отрывки грядущего. В ее зрачках отразился испуг. Что же такого она увидела в будущем? Что успела понять? Она долго молчала, стоя в нерешительности, а потом собралась с духом и выпалила:

– Значит, вы Элли, которая хочет отвести меня к Гудвину? Тогда мне нужно взять с собой Среду, – девушка развернулась и двинулась обратно, снова минуя заветную подворотню у кафе.

Обычно на меня обрушивается библиотека многотомных вопросов от моих новых подопечных, но Мириам либо решила придержать их пока при себе, либо раздумывала над формулировкой. Она не пригласила меня в квартиру, но любезно запустила в парадную. Теперь я стоял перед широкой лестницей на коврике, наблюдая, как белый снег в щели под дверью превращается в серый, а затем тает сливочным мороженым. Он стекал грязными струйками на пол, выложенный мраморной крошкой. Мира собралась минут за десять – судя по небольшому чемодану на колесиках, вещей она взяла с собой немного. На ее плече, уцепившись в шарф, гордо восседал рыжий, крайне пушистый кот. Его единственный глаз смотрел так пронзительно, как будто срывал со времени и реальности покров искусственности. Девушка подкатила ко мне чемодан, и я принял его, взгромоздив поверх одного из своих.

– Я не буду ни за что платить, – просто заявила она.

– Тебе и не придется. Дело в том, что… – и тогда я начал выдавать ей сам порциями ту информацию, которой располагал. Подъехало такси, мы оказались сначала внутри него, потом внутри аэропорта, а затем на борту самолета. Я все не прекращал говорить, иногда уходя в себя или отвлекаясь на еду. Среда перекочевал с плеча хозяйки на колени, как только мы заняли наши места в бизнес-классе. Его не напугал рокот двигателей и шум турбин. Казалось, он знал что-то такое, о чем не подозревал даже я, – да и все тайное общество Проводников, на которое я работал.

– А если бы я захотела отметить Рождество? Если бы мои родители не колесили сейчас в праздничном туре по Европе? – поинтересовалась Мириам, глядя на вращающуюся по кругу ленту, на которую конвейер выплевывал багаж. Вокруг бушевала лохматая суета аэропорта Чикаго, обернутого в блестящую праздничную фольгу.

– Это далеко не первая моя поездка в канун Рождества, ты удивишься, как часто я сопровождаю людей в праздники. Так что снял бы номер отеля неподалеку от твоего дома и ждал бы, когда ты будешь готова поехать. У меня в распоряжении много времени. Попробовал бы местный трдельник[8], побывал на экскурсии… Слепил бы снеговика. Не делал этого ни разу с шестидесятых годов.

– То есть тебе не двадцать или что-то около того? – осведомилась Мириам, оглядываясь на собравшихся пассажиров нашего рейса.

– Мне семьдесят два. Этот облик юноши мне вернули, когда я согласился стать Сопровождающим. Я родился через год после окончания Второй мировой, – с удовлетворением заявил я.

– А откуда ты знаешь русский язык? Да еще и говоришь совсем без акцента?

– Уж если существуют люди, которые могут воплотить в реальность твои самые светлые надежды, разве не логично ожидать от них знания всех языков мира? – вопросом на вопрос ответил я.

Я выудил с сочленений ленты два своих покачивающихся чемодана, которые радостно катились вместе, как неразлучные близнецы-братья. Мира оттянула ворот объемного свитера крупной вязки, в котором прибыла в Чикаго.

– Слушай, мне бы хотелось переодеться. Вот только я не взяла с собой одежду на смену…

Я замахал руками, показывая: «Не стоит продолжать», и извлек из своего черного чемодана четыре запечатанных прозрачных пакета – один с плотными брюками, другой с джинсами, два других с более легкими бадлонами. Был еще пятый, цветной пакет, куда я заботливо сложил белье и колготки. Когда она приняла вещи, я протянул еще женскую косметичку, в которой было упаковано самое необходимое и даже немного больше.

– Это твой размер, я купил вещи в том молодежном магазине шведской одежды, где ты обычно делаешь покупки. Если не понравится, заглянем в бутики в аэропорту. Можешь переодеться в туалете, а я пока дождусь, когда приедет твой чемодан. Кота сажай мне на плечо.

– Уверена, что понравится, – возразила она. Секунду помедлила, словно собираясь что-то еще сказать, но так и не придумала что и просто двинулась в сторону дамской уборной.

В центре здания аэропорта замер огромный скелет диплодока, расплывшегося в добродушной костяной улыбке. Я заметил, как Мириам с тихим «вау» на ходу задирает голову к потолку, взбираясь взглядом по его гигантским позвонкам. Ненадолго я взглянул с ее точки зрения на все происходящее. Увидел доисторического ящера, достойного Метрополитен-музея, яркую аллею из флагов разных стран и волны света, врывающиеся внутрь через квадратики стекла… А ведь я уже какое-то время не удивлялся новым городам и череде аэропортов. Кажется, эта ее непосредственность вернула мне частичку меня прежнего, радующегося простым мелочам и обращающего внимание