Среди множества различий между убойным и отделом спецопераций — наше отношение к незаметности. Мы, спецушники, относимся к этому с должным тщанием, а если хотим поржать, то обожаем смотреть, как появляются ребята из убойного. Сладкая парочка выскочила из-за угла на «БМВ» без опознавательных знаков (которых и не требовалось). Красавцы резко затормозили, поставив машину под эффектным углом, синхронно хлопнули дверцами — наверняка репетировали — и важно направились к номеру шестнадцатому под музыку из «Гавайев 5–0», грохотавшую у них в воображении.

Младший, юный блондин с мордочкой хорька, все еще отрабатывал походку и старался изо всех сил. Второй, мой ровесник, помахивал блестящим кожаным дипломатом и шествовал с самодовольным видом под стать своему шикарному костюму. Кавалерия прибыла — Снайпер Кеннеди собственной персоной.

Снайпер и я когда-то вместе учились в полицейском колледже. За время обучения он стал моим самым близким приятелем — что вовсе не означает, что мы любили друг друга. Большинство кадетов были родом из таких мест, о которых я не слышал и слышать не хотел; верхом их желаний в плане карьеры была полицейская форма без сапог и возможность встречаться с девушками — помимо своих кузин. Мы со Снайпером, коренные дублинцы, вообще не рассматривали полицейскую форму как карьерную ступень, друг друга приметили в первый же день и следующие три года конкурировали во всем: от зачетов по физподготовке до снукера.[1]

Настоящее имя Снайпера — Мик. Прозвище придумал я, и, на мой взгляд, он еще легко отделался. Он обожал побеждать, наш Мик; я и сам обожаю, но я умею быть деликатным. У Кеннеди была отвратительная привычка: оказавшись победителем хоть в чем-то, он пронзал кулаком воздух и восклицал «Гол!» — тихо, но вполне отчетливо. Я терпел примерно месяц, а потом начал издеваться: «Ты застелил постель, Мики? „Гол“? Класс, да? Снайперский удар, мяч в сетке. Вырвал победу в последнюю минуту?»

Я ладил с парнями лучше, чем он; вскоре все звали его Снайпер — и не всегда по-доброму. Он злился, но терпел. Как я говорил, могло быть хуже, и он это понимал. Я ведь подумывал назвать его «Мишель».

Мы не особенно старались поддерживать контакт, вернувшись в большой и злобный мир, но, столкнувшись случайно, шли куда-нибудь выпить: главным образом чтобы подсчитать очки — кто выигрывает. Он стал детективом на пять месяцев раньше меня, я обогнал его в переходе из «лягушатника» в отдел примерно на полтора года; он раньше женился — но он же раньше и развелся. И в целом счет был примерно равный. А белокурый мальчик меня не удивил. У большинства детективов убойного отдела — равноправные партнеры, а Снайпер, ясное дело, предпочел приспешника-холуя.

Снайпер ростом почти шесть футов, примерно на дюйм выше меня, но держится как коротышка: грудь вперед, плечи развернуты, шея прямая. Худощавый брюнет с твердым подбородком, он привлекает тех женщин, которые жаждут быть символами статуса, однако недостаточно длинные ноги не позволяют им заграбастать регбиста. И без слов было понятно, что родители Снайпера скорее останутся без еды, чем без тюлевых занавесок. Акцент у Снайпера — аккуратная подделка под средний класс, но манера носить костюм выдает беднягу с головой.

На крыльце номера шестнадцатого Кеннеди повернулся и оглядел улицу, стараясь определить накал того, с чем придется иметь дело. Меня он, разумеется, узнал, но глаза его скользнули по мне, будто он меня прежде не видел. Одна из многих радостей в отделе спецопераций — работники других отделов никогда не знают точно, на операции ты или, скажем, просто погулять с приятелями вышел, так что на всякий случай тебя оставляют в покое. Если сунуться некстати и выдать агента под прикрытием, выволочка по службе заставит мечтать о пожизненной работе официантом в дешевом пабе.

Когда Снайпер и его дружок исчезли в темном дверном проеме, я сказал:

— Ждите меня тут.

— Я похож на твою шавку? — взвился Шай.

— Совсем чуть-чуть. Я скоро.

— Брось, — сказал Кевин Шаю, не поднимая глаз. — Он работает.

— Ага, корчит из себя долбаного копа.

— Да что ты! — воскликнул Кевин, у которого окончательно лопнуло терпение; он целый день исполнял братский долг. — Отлично сказано. Зашибись. — Кевин вскочил со ступенек и, протиснувшись через толпу Хирнов, устремился к верхнему концу улицы и исчез из виду.

Шай пожал плечами. На этом я покинул его и отправился за чемоданчиком.

Кевин куда-то скрылся, к моей машине не притрагивались, а когда я вернулся на крыльцо, Шай тоже свалил — не знаю, куда он там мотается. Ма, выйдя на наше крыльцо, привстала на цыпочки и размахивала руками, крича что-то явно срочное — впрочем, она всегда так делает. Я сделал вид, что не заметил ее.

Снайпер стоял на крыльце номера шестнадцатого и без малейшего удовольствия беседовал с моим любимым болотным монстром. Я взял чемоданчик под мышку и втиснулся между ними.

— Снайпер! — Я хлопнул его по плечу. — Рад тебя видеть.

— Фрэнк! — Он схватил мою руку двумя руками, в стиле мачо. — Так-так-так. Сколько лет, сколько зим. Говорят, ты в подвал поперед меня сунулся, а?

— Виноват, — ответил я, отправив ласковую улыбку полицейскому. — Просто одним глазком глянуть. Возможно, у меня есть кое-какая местная информация.

— Вот только не дразни. Тут же висяк древнейший. Если можешь дать хоть какую-то зацепку, очень меня обяжешь.

— Это мне по душе, — сказал я, оттаскивая Снайпера от полицейского, который ловил каждое слово разинув рот. — Кажется, у меня есть для тебя наводка. По слухам, это девушка по имени Рози Дейли из номера третьего, пропавшая некоторое время назад.

Снайпер присвистнул, подняв брови.

— Очень мило. Описание есть?

— Девятнадцать лет, пять футов семь дюймов, пышная фигура — чуть больше шестидесяти килограммов, — длинные вьющиеся рыжие волосы, зеленые глаза. Из одежды на ней скорее всего была джинсовая куртка и высокие ботинки «Док Мартенс» цвета «бычья кровь»… Совпадает с тем, что вы нашли?

Рози носила эти ботинки не снимая.

— Возможно, — уклончиво ответил Снайпер.

— Слушай, не валяй дурака.

Кеннеди вздохнул, взъерошил волосы, затем снова пригладил их.

— Если верить Куперу, по результатам предварительного осмотра, труп молодой женщины пролежал в подвале от пяти до пятидесяти лет. Об остальном точнее скажет полная судебно-медицинская экспертиза. Там нашли кучу неидентифицируемого мусора, пуговицу от джинсов и горсть металлических колечек — возможно, от ботинок. Волосы могли быть и рыжие, теперь трудно сказать.

Темная спекшаяся масса, пропитанная бог знает чем.

— А причина смерти? — спросил я.

— Хрен его знает! Купер — полная сволочь, если ты ему не нравишься, а я почему-то никогда ему не нравился. Он пока подтверждает только, что — потрясающе, Холмс! — она мертва. По-моему, все говорит о том, что ее несколько раз треснули по затылку кирпичом — череп раскроен, — но откуда мне знать, я простой детектив. Купер жужжит насчет посмертных повреждений и переломов от сдавливания…