Ирина не кричала, просто тихонько выла, и в этом вое слышалось не так уж много счастья — видимо, сегодня носатый все же где-то перешел им дорогу, и теперь она прощалась с Бананом, прощалась так же, как знакомилась: в некоем отупении с ощутимым привкусом безумия.

Через пару дней после возвращения на родину Банан, через одного хорошего знакомого, подал документы на оформление туристической визы в Израиль.

А перед этим снял деньги с Ирининой карточки и сделал то, чего не делал никогда, — открыл счет в банке.

Теперь у него была собственная карточка и собственный пин-код; салфетку и подаренный кусок пластика он измельчил и спустил в мусоропровод.

После чего вдруг набрал мобильник Ирины, однако услышал, что такого номера не существует.

Он шел по улице, накрапывал дождь. Мартышка с Палтусом шли впереди, время от времени сестра оборачивалась и говорила:

— Ты чего за нами тащишься? Ну-ка, брысь!

Банан останавливался, выжидал, когда они снова двинутся вперед, и опять волочился за ними.

«Интересно, — подумал он, — все это случилось до бухты с осьминогами или уже потом?»

Потом этого быть не могло, значит — до.

Опять стал накрапывать дождь, Максим свернул в переулок.

— Он идет за нами! — сказала сестра.

— Пусть, — ответил Палтус. — Тебе что, жалко?

— Жалко, — ответила Мартышка. — Мне вообще надоело, что он везде таскается следом!

Они свернули в маленькую улочку, Банан был в курсе, что где-то здесь живет Палтус.

Переулок тесен, старые трехэтажные дома впритык один к другому.

И допотопные тополя с необрезанными вершинами.

Максим перешел на другую сторону, Банан все тащился далеко позади Мартышки и Палтуса.

Магазин компьютерной техники.

Салон сотовой связи.

Пельменная.

Ни одного фасада без витрины, а то и нескольких.

За пельменной — магазин женского белья.

Название: «Белошвейка».

Банан огляделся. Темные фасады домов, деревья с длинными ветвями.

Сумрачные пятипалые листья.

Мартышка с Палтусом идут не оборачиваясь, Банан припрыгивает вдогонку и успевает свернуть следом за ними во двор.

Большой дом слева, такой же — справа, а между ними, в глубине, — деревянный, двухэтажный, с единственным подъездом посередине.

Они стоят у подъезда и поджидают, неужели — его?

— Он с нами! — говорит Палтус. — Ведь он — твой брат!

Максим проходит мимо «Белошвейки», какого черта его занесло в этот переулок?

— Он мне дома надоел! — капризничает сестра.

— Пусть, — говорит Палтус. — Пластинки посмотрит…

— Я обижусь! — говорит Мартышка.

— Идем! — зовет Банана Палтус и скрывается в подъезде.

Сестра нехотя отвешивает брату подзатыльник и пропускает его вперед.

Максим резко останавливается.

Странная вывеска для этого занюханного переулка.

«Клон».

Дождь припускает всерьез, Максим распахивает дверь, ступеньки ведут вверх. Две, три, четыре, на месте пятой — очередная дверь.

Банан поднимается.

Две, три, четыре, пять, он уткнулся в спину Палтуса, тот стоит с ключом в руке и открывает замок.

Дверь приоткрыта, Максим ныряет туда.

Совсем не странно, что на этой улице оказалось интернет-кафе.

Но кто сюда заглядывает?

Несколько компьютерных столов, стойка бара; аляповатая, колющая глаза реклама пива.

И два тинейджера за дальними машинами — видимо, рубятся в какой-нибудь «Quake».

Максим подходит к стойке, заказывает пиво и платит за час в Сети.

— Вот к той клавиатуре, — говорит ему малахольный блондин с подкрашенным чубом. — Сейчас врублю.

Палтус зажигает свет в коридоре. Коридор длинный, к стене прислонен гоночный велосипед. У Банана такого нет, о подобном велосипеде он может только мечтать. Сестра проходит мимо него и высовывает язык.

Максим отхлебывает из бокала, садится за компьютер и вдруг осознает, что он абсолютно не в курсе, зачем сюда пришел.

Шел мимо, увидел дверь и нырнул внутрь.

— Зачем ты притащился? — неприятно шипит сестра.

Банан молчит и умоляюще смотрит на Палтуса.

— Вон пласты! — говорит Палтус, кивая на шкаф в углу. — А я пока чай подогрею.

Но просто так ничего не бывает.

Максим запускает Yandex и тупо пялится в пустое окно поиска.

Банан подходит к шкафу, у него трясутся коленки. Четыре полки, заставленные пластинками. Он берет одну наугад. Белый конверт. Белый-белый. И спереди и сзади.

— Это очень хорошая пластинка! — авторитетно рекомендует Палтус.

Максим отхлебывает еще пива, набивает в поисковой строке два слова: «Израильские чаты».

И нажимает на «поиск».

Один из тинейджеров плетется к стойке.

Yandex выдает четыре с чем-то тысячи результатов.

Тинейджер заказывает большой стакан колы и идет обратно.

Банан достает из конверта пластинку.

Там есть еще одна.

— Это двойной альбом! — говорит Палтус. — Хочешь послушать?

Банан робко кивает.

Максим оценивает результаты поиска и, повинуясь прихоти, кликает на забавное слово «Пингвин».

По телевизору видел недавно — белая манишка, черный фрак.

Пингвин задумывается, а потом семенит вдаль по белому льдистому полю.

Палтус опускает на пластинку адаптер. Мартышка сидит в кресле с ногами, очевидно, не впервые.

— Слушай, — говорит Палтус. — Вот эту я особенно люблю!

Банан прислушивается.

She's not a girl who misses much,

Do-do-do-do-do-do, oh, yeah.

She's well acquainted with the touch of the velvet hand

Like a lizard on a window pane…

Пингвин открывает клюв, и оттуда на белый искрящийся снег смешно сыплются мелкие черные рыбешки слов.

За окном дождь, Максим допивает пиво и идет за второй порцией.

За столиком напротив тинейджеров сидит симпатичная девица и месит пальцами клавиатуру.

Упоенно и сосредоточенно, будто играет на рояле.