политическую коммуникацию в Афинах. В то же время афинский полис был крупнейшим интеллектуальным центром, и именно там расцвели новые идеи того времени, риторика и софистика, там их комментировали и критиковали, а значит, нам следует отразить эти дискуссии. Наконец, именно на примере Афин мы проанализируем самые темные стороны коммуникации: диффамацию, агитацию и пропаганду, цензуру.

Политическая коммуникация в Афинах

Основная черта политической коммуникации в Афинах — непосредственное участие граждан в принятии решений, затрагивающих интересы всего сообщества. Это участие было структурировано и организовано в рамках трех крупнейших институтов: Народного собрания, Совета и судов. Описав их, мы постараемся понять, каковы были по отношению к этой системе роль и образ действий политических деятелей. Вели ли они предвыборную кампанию? Как они могли добиться известности?

Народное собрание

Народное собрание, или экклесию, составляли все граждане: в теории в него не входили те, кто не пользовался всей полнотой гражданских прав — женщины, метеки, рабы, а также те, кто был лишен гражданства. В нем общей сложности числилось, в зависимости от периода, от двадцати пяти до сорока тысяч человек.

Можно ли было проверять, кто присутствует в Собрании? Возможно, что с V в. до н.э. это и делалось при помощи списков призывников — например, гоплитов. Во всяком случае, когда речь шла об остракизме или о распределении зерна, присутствующих проверяли. С IV в. до н.э. утвердился обычай предоставлять заседающим в Собрании компенсацию, misthos ekklesiastikos, или просто ekklesiastikon, что предполагало систематический учет присутствующих. Специальные должностные лица, syllogeis (единственное число syllogeus), с помощью лексиархов, имевших при себе списки граждан, производили проверку и раздавали жетоны (symbola), дававшие право на компенсации (misthi н).

Несмотря на в общем ограниченный контроль, случаев обмана, попыток выдать себя за другого известно немного, да и трудно представить себе чужеземца или метека, пытающегося у всех на глазах сойти за афинского гражданина. Если их и допускали в Собрание, то лишь как информаторов или знатоков-экспертов, и тогда им предоставлялось особое место.

Можно ли составить представление о реальном участии в экклесии? Постоянно выступали в прениях далеко не все, и на обычном собрании присутствовало около шести тысяч человек, а зачастую и меньше. Многие приходили издалека, преодолевая по двадцать и даже по пятьдесят километров. Если верить древним текстам, жителей Аттики, привычных, как и прочие греки, к пешим переходам, это не смущало. Кроме того, город был местом престижным, где заодно приторговывали и встречались с согражданами.

Так, Дикеополь, крестьянин из «Ахарнян» Аристофана, полон решимости не пропустить Собрание, ради которого он заявился в город заранее:

Всегда являюсь первым на Собрание,

Сижу и принимаюсь в одиночестве

Вздыхать, считать, рыгать, чесаться, волосы

Выдергивать, скучать, трещать, позевывать.

А мыслями я в поле, мира жажду я[212].

Обычным местом сбора была сначала агора, а потом Пникс, холм над площадью. У граждан не было фиксированных мест, и, если верить тому же Дикеополю, Собранию сопутствовала толчея и свалка из-за мест.

Пританы не идут. Они не вовремя

Придут, и сразу толкотня поднимется.

Помчится каждый на места на первые,

Все скопом ринутся[213].

И далее:

Как я сказал, все так и получается:

Все устремились на скамью переднюю[214].

Не всем была свойственна пунктуальность Дикеополя. Согласно древним свидетельствам, приходилось прибегать к выкрашенному киноварью канату, чтобы выпихнуть граждан с агоры, где они спокойно болтали, на Пникс[215]. Практику эту объясняют не столько необходимостью иметь кворум, сколько стремлением получить как можно больше голосов, и притом достаточно рано, что позволило бы свести к минимуму возможные протесты после голосования. Однако же с IV в. до н.э., с установлением компенсации, присутствующих на Собрании стало гораздо больше, и лишних, напротив, приходилось оттеснять крашенным киноварью канатом[216].

В день Собрания вывешивали знак — неизвестно, однако, какой именно, — говорящий о том, что созывается экклесия[217]. Начинали рано утром, чтобы закончить еще днем, самое позднее к заходу солнца, после которого невозможно было считать голоса[218]. Поскольку собрания при этом длились в среднем добрых шесть часов, с собой приносили, как в театр, кое-какую провизию:

Но всяк приходил на Пникс,

В котомке неся с собой

Баклажку, да хлеба кус,

Да лука головки две,

Да горстку оливок[219].

Согласно Аристотелю, в IV в. до н.э. собрания созывались по четыре раза за пританию, т.е. сорок раз в год. Учитывая их насыщенную программу — избирать должностных лиц, контролировать их, принимать важнейшие внешнеполитические решения, обсуждать новые законы, создавать финансовые резервы, принимать решения по взносам союзников и пр., — можно считать, что и в V в. до н.э. собраний было не меньше, тем более что иногда к ним добавлялись внеочередные.

Программу определял Совет, о функциях которого речь пойдет ниже: для того чтобы экклесия состоялась, о ней следовало объявить за четыре дня. Случались, однако, и чрезвычайные случаи, когда невозможно было ни обнародовать программу, ни соблюсти законную отсрочку. На такие собрания «страха и смятения» пританы созывали народ как могли: жителям города подавала сигнал труба, а обитателям сельской округи — большой костер, разведенный на агоре.

Определенная часть собраний была запрограммирована заранее. Так, первое заседание притании посвящали проверке полномочий должностных лиц, второе — религиозным вопросам, третье — прошениям. Опираясь на эту сетку, а также на сформулированные Собранием запросы, Совет и формировал порядок дня. Программа, однако, не обязательно была исчерпывающей. Какое-либо событие могло потребовать спешного решения, обсуждение могло продлиться дольше одного заседания. В таких случаях, не дожидаясь очередного Собрания, созывали внеочередное, для которого не требовалось обнародовать порядок дня и соблюдать законную четырехдневную отсрочку.

Пространство, где заседала экклесия, считалось священным. Перед каждым Собранием совершалось ритуальное жертвоприношение. Ответственный за него перистарх обходил с жертвой вокруг отграниченного участниками пространства. Затем вестник произносил проклятия тем, кто вздумает вести себя не так, как подобает гражданину. Наконец, при проявлении божественного знамения собрание, как и в более позднем Риме, тут же отменялось. Один из персонажей Аристофана шутливо напоминает об этом в начале «Ахарнян»:

Я против продолжения Собрания

По поводу фракийцев. Было знаменье:

Сейчас мне с неба на голову капнуло.

Глашатай. Фракийцы пусть придут к