внезапная вспышка гнева. Не помня себя от ярости, он в паре прыжков нагнал девушку, поймал за запястье и рывком развернул. Люба, не ожидавшая такого поворота событий, не на шутку испугалась и попыталась вырваться.

– Э-э-э, нет, дорогуша! – повеса крепко схватил её за обе руки, чтобы она не могла отвернуться. – Так дело не пойдет! Облажалась, а теперь хочешь культурно удалиться?!.. Я не нуждаюсь в извинениях! Размазала сопли, разнылась, прикинулась жертвой, нагадила в душу – и всё?!.. Легко бросить пару «прости» и свалить, но не прокатит! Я не хочу, поняла?!.. Слишком уж просто для тебя будет! Обязана отработать и враньё, и настоящее отношение ко мне! Халявы не жди!!!

Перепуганная тихоня продолжила вырываться, не помня себя со страху. Сэро мстительно оскалился и резко толкнул – девочка попятилась по инерции, споткнулась и упала, проехавшись по асфальту. Юбка испачкалась в дорожной пыли, колготки порвались, на коленях и ладонях засвежели кровоподтёки, царапины и ссадины.

Ибрагимов, остыв, сообразил, что натворил, подошёл к ровеснице и молча стал отряхивать её одежду от пыли. Кожа на коленях в местах ссадин начала набухать и кровоточить. Школьница посмотрела на опухшие ладони: в разодранную кожу впились мелкие камушки и грязь, выступила кровь.

Этот день для ученицы 10 «А» оказался слишком напряжённым. Мальчик, о котором она тихо грезила, сначала довёл до слёз с утра пораньше, потом унизил, а ещё угрожал. Колготкам – хана. Эти были последними целыми капронами в ворохе бесполезных порванных под её кроватью. А уговорить мать купить новые стоило неимоверного труда!

Не прошло и полдня, как Поспелова Люба снова разрыдалась. Обида и накопленный стресс изливались потоком слёз, душили конвульсивными всхлипываниями.

Ибрагимов был не рад оказаться свидетелем уже второй за день девичьей истерики.

– Тихо, Люба! Не плачь, ну же! Больно, знаю. Смотри, вон лавочка! Хочешь, на руках отнесу? Нет? Тогда сама потихоньку! – брюнет подхватил хромающую, ревущую навзрыд сверстницу под локоть и помог добраться до скамейки.

– Где платок, что я утром дал?.. Давай достану! Посиди, успокойся. В десятке шагов колонка. Надо грязь удалить. Потерпи!

Старшеклассник, прополоскав как следует ткань, стал протирать Любе ладони. Мелкая каменная крошка и сор залезли под верхний слой кожи, пришлось выковыривать. Девочка от болезненных ощущений скулила и пыталась вырваться из его рук.

– Эй, остынь! Надо мусор достать. Не дёргайся!

Брюнет сбегал раз пять, чтобы промыть платок. На шестой Поспелова встала с лавочки и, хромая, пошла к колонке за ним следом.

– Сиди, куда валишь?! – рявкнул повеса. – Я сам подойду!

– До ночи бегать с этим крошечным обрывком будешь, – нехотя ответила сверстница.

Поспелова надавила на тугую железную рукоятку. Больно! Пораненные ладошки не давали применить силу, да и силы девичьей кот наплакал. Сэро, нетерпеливо поглазев на её потуги, взялся за рычаг. Полился мощный поток, разбиваясь о бетон на крупные брызги. Школьница спешно мыла ссадины. Парень, упёршись коленкой о рукоятку, чтобы вода не иссякла, помог приятельнице побыстрее закруглиться, пока оба не промокли до ниток.

***

Старшеклассники сидели на лавочке у реки и молчали. Каждый переваривал случившееся про себя и не желал заговорить первым.

Ссадины подсохли. Люба, вытянув вперёд промокшие ноги, с отрешённым видом глазела на рябившую от ветра гладь реки. Сэро задрал ногу на лавочку, положил подбородок на коленку и поглядывал то на редких прохожих, то на соседку. Она ловила краем глаза, что её бесцеремонно рассматривают, но своим обиженным видом пыталась показать, будто ей всё равно.

Поспелова хотела, чтобы брюнет наконец, устав торчать рядом, встал и молча свалил. Но он всё сидел, никуда не уходил, да ещё и на Любу глазел без зазрения совести. Так оба негласно играли в новую игру под названием «кто кого пересидит». Тихоня не выдержала первой.

– Иди домой. Тебя Имир, наверно, заждался!

– Хорошо, пойдём! – согласился он. – Готова?

– Я ещё посижу. – Школьница, задрав нос, обиженно отвернулась.

– Сиди, – спокойно отозвался повеса. – Я подожду.

– Брат переживает! – снова попыталась избавиться от брюнета Люба.

– Не ждёт и не переживает, – обломал её Сэро. – У него своих дел по горло.

– Вы же близнецы! – не поняла она.

– И что с того?

– Должны быть вместе постоянно, переживать друг за друга…

– Ага, щас! – саркастично прыснул ровесник. – И зачем нам обоим это надо?

Поспелова задумалась. Не найдя подходящего ответа, ляпнула:

– Потому что … родные братья… Близнецы! Похожи как две капли воды. Так надо. Вот!

Ибрагимов прыснул со смеху.

– Книжек перечитала?!.. Проснись, я и Имир – разные люди! Да, близнецы. Подумаешь! У нас не один мозг на двоих! Я не обязан ходить по пятам за братом, а он – за мной. Имир не водит дружбу с теми чуваками, с которыми контачу я. А я не собираюсь быть копией Имира, хоть мне его вечно в пример некоторые ставят. Понятно?

Десятиклассница не ответила и вновь гордо стала глазеть на реку. Но Сэро смекнул, что девочка успокоилась и готова к контакту, поэтому продолжил разговор.

– Ты одна в семье?

Школьница повернулась к нему.

– Нет. Ещё есть брат.

– Никогда не видел в школе твоего брата, – задумался собеседник.

– И не увидишь, смешной! Он старше меня на шестнадцать лет. У него в станице бизнес. Товар в магазины поставляет. Еду и напитки, по-моему.

– А-а-а-а, вот оно что! Нифига, шестнадцать лет разницы!.. Где живёт?

– У своей женщины. Женщин, точнее. Они меняются постоянно. К нам в гости приезжает. Редко, правда! Иногда ночевать. Мама всегда скучает и ждёт его. Любит брата очень! У Шурика своя комната в доме. Там хранятся некоторые вещи, а ещё крутой японский музыкальный центр с огромными колонками, куча дисков и кассет! Много-много!.. Брат разрешает слушать его коллекции. – Люба от удовольствия закатила глаза.

– Щедрый! – искренне позавидовал Сэро. – Имир бы за свои кассеты руки оборвал!

– Шутишь?! – изумилась девочка.

– Ни капли! Он не любит, когда трогают его вещи. Его – это его, и точка. Даже если спрашиваешь, Имир может не дать. Своё хранит отдельно, и лучше в его имущество не лезть. Хорошо вы с братом общаетесь?

– Вообще не общаемся, – нахмурилась тихоня. – Он только с родителями болтает!

– А ты молча слушаешь?

– Нет. Не слушаю. Мне неудобно во время их бесед. Они говорят о своём, о взрослом, а я чувствую себя глупой и посторонней. Обычно когда Шурик приезжает, ухожу в комнату. Лишь иногда чай со всеми пью, не больше. А вас в семье сколько?

– Семеро.

– Ого! – приятельница хлопнула в ладоши от восхищения. – Круто!

– Вроде того, – по-доброму улыбнулся повеса.

– Повезло! Ты не один. Я хотела бы так! Дома,