как силы покидают её из-за прожитого за день нервного напряжения, плюхнулась на кровать. Пружины сетки-черепашки заскрипели под пуховой периной.

До позднего вечера Люба так и не вышла из комнаты. Сестра ушла ближе к полуночи. Не боялась же ходить через тёмную, без фонарей, станицу! Жила Лена возле автовокзала.

Тихоня приготовилась ко сну, когда в комнату тихо вошла мама.

– Я вижу, что не спишь, – заметила женщина и присела на край кровати. – Зачем ты так с Леной? Ты же воспитанная, а сцену при Борисе Ивановиче устроила! Что он соседям нарассказывает?

– Он в любом случае что-то да нарассказывает! – буркнула Люба и высунула личико из-под одеяла. – Почему я должна терпеть её выходки? Почему она вообще к нам ходит? Прекрасно знаешь, что Лена поливает нас грязью, жалуется родне! Сколько высказывали родственники! И ты всё равно её пускаешь!

– Люба, она сирота. А ты её так жестоко обидела!

– Ага, престарелая! На правду, между прочим, не обижаются! – пробубнила дочка фразу, что слышала сегодня в свой адрес.

Александра Григорьевна вздохнула и погладила её по голове.

– Так получилось, что в важный период жизни, когда заканчивается школа и человек определяется, мать Лены умерла, а отец запил. Лена оказалась никому не нужна. Некому было подсказать, как поступать дальше. У тебя есть эта возможность. А её лишили.

– Это не даёт ей права отыгрываться на мне!

– Она не со зла! Просто нрав тяжёлый. Не злись, ты же добрая и порядочная! Будь милосерднее! Люба?.. Уснула что ли? Поговорить ещё не хочешь?

– Спать пора. Устала очень. Спокойной ночи. – Девочка отвернулась к стенке и накрылась одеялом с головой.

Глава 8.

На уроке истории творился полный бардак, и Поспелова недоумевала, почему. Учительница рассказывала интересно. Почему класс её не слушал?

Сначала был опрос, во время которого стояла гробовая тишина. 10 «А» всем составом, включая отличников, оказался к уроку не готов. Когда экзекуция закончилась и внушительный столбик двоек украсил журнал, ребята слетели с катушек.

«Историчка тоже ставит двойбаны, как и Бортник, только вторую все боятся, а эту – нет. И не скажешь, что Валентина лучше преподаёт», – размышляла Люба, наблюдая полёты скомканной бумаги, болтовню и другие занятия, не имевшие никакого отношения к уроку.

Следующая – география. Её вела тучная, сонная, постоянно болевшая женщина, которая не заморачивалась ни с дисциплиной, ни с оценками. Когда она болела, 10 «А» месяцами болтался по коридорам, заплёвывая здание подсолнечной кожурой, тусовался в столовой или на улице при хорошей погоде, а также клянчился к другим педагогам подобрать их на урок. Когда выздоравливала – «А» левой пяткой зарабатывал пятёрки не готовясь и орал на занятиях как невменяемый.

Для Любы посещение географии было равно аду на уроке черчения. Её одноклассники здесь тоже не считали учителя за человека. Слово географички на её уроке, в её собственном кабинете не имело никакого значения.

По звонку дверь вышибли ногой в прыжке – отлетев, она с пушечным грохотом ударилась о стену. Из помещения выпрыгнула малышня – класс пятый. Судя по залихватскому гиканью маленьких пострелов, они на географии занимались чем угодно, только не учёбой.

«И это малявки! А что с наших тогда взять? Валентина Борисовна за дверь башку бы открутила!» – с неудовольствием размышляла Люба.

В помещении после четырёх уроков подряд было неимоверно грязно. Измалёванная детскими рисунками доска, на полу – мусор, бумажки и комки земли с подошв обуви. Порванные книги враскорячку стояли на изгаженных покосившихся стеллажах. Карта мира у доски висела криво, один край её был оборван и держался на честном слове. Душный прелый воздух, сочившийся вонью потных тел и смердящих носков, ни разу за четыре часа не соизволили проветрить.

10 «А» зашёл в класс и скривился от застоявшегося зловония. Инна Таран и Исакова Алеся пулей подлетели к окнам и начали их распахивать. Холодный свежий ветер первых чисел декабря влетел в помещение. Старшеклассники с удовольствием задышали сквозняком.

– Ух, как хорошо! – потянулись от удовольствия Юлиана Близнюк и Тарасова Света.

– Какая свинья тут сидела?! – возмутился Жваник, обнаружив под своей партой крупные комки грязи. – Здесь кто-то огород решил посадить?

– На моей парте вообще плевок, Илья! – пожаловалась командир Гончаренко Нина. – Ира, тебе по пути: прихвати тряпку!

Уварова, находившаяся возле доски, наклонилась к ведру с тряпкой, но в ужасе отпрянула от густой мутной вонючей воды.

– Прости, не возьму! Судя по запаху, в ведро кто-то нассал!

Коллектив возмутился – в свинарнике сидеть не хотелось. Крюков сменил воду в ведре. Селиверстова, Лыткина и Бутенко подмели пол. Поспелова и Федотова отмыли доску.

– Зачем окна открыли?!.. Кто вам разрешал?! – с ходу начала ругаться географичка, вернувшаяся с журналом.

– А почему мы нюхать чужой потняк должны?!..

– А я, по-вашему, опять болеть должна?!.. Я в больнице три недели лежала не для того, чтоб меня из-за ваших нежных носов продуло! Закройте немедленно!

Никто не пошевелился. Учитель бросила со злостью журнал на стол и, цепляя по пути тучным телом парты и стулья, позакрывала окна.

Люба, наблюдая, как Степанченко и Сысоев усаживаются впереди её официального места, мысленно похвалила себя за благоразумие сесть на первую парту второго ряда к Вере Федотовой.

Вера училась с тройки на четвёрку, была девочкой тихой и замкнутой. Но, в отличие от Любы, её не обижали. В 11 классе учился брат Веры – парень общительный, уважаемый и драчливый. Он часто приходил в 10 «А» проведать сестру, и заводилы предпочитали обходить его стороной. В 8 классе Илютина поиздевалась над Вериной внешностью, а на следующей перемене сумасбродную блондинку ждал в столовой Верин брат и его друзья. Неизвестно, о чём они говорили, но Варвару отшептало даже смотреть в сторону Федотовой.

Люба завидовала Вере. Они неплохо общались, переписывались на уроках, делились учебниками и домашними работами. Тихоня давала приятельнице списывать и помогала на проверочных и контрольных. Но когда крупный мускулистый Федотов приходил к младшей сестре на переменах, Поспелову накрывала безысходная тоска.

«Почему Шурик не интересуется моими делами в школе? Не приходит проведать? Часто же приезжает к новым подружкам! – расстраивалась девочка. – Если бы брат хоть раз забрал на джипе из школы меня, а не любовниц, если б однажды побеседовал со Степанченко – мне бы училось намного приятнее. Может, и друзья б нашлись».

По звонку никто не встал, чтобы поздороваться с учителем. Она тоже не утрудилась поприветствовать 10 «А» и с ходу начала опрос. Те, кого вызывали пересказать параграф, сквозь шум и гам с горем пополам разбирали свои