то в группе созависимых неизбежно оказывались преимущественно женщины. В свете феминистических идей негативные психологические переживания, испытываемые женщинами, находящимися в близких отношениях с аддиктами, трактовались как последствия неравенства полов. Ранее воспринимавшиеся как естественные и социально одобряемые способы семейного существования, сопряженные с заботой и зависимостью, в контексте новых социальных тенденций стали восприниматься как неадекватные, болезненные и приносящие личностный и микросоциальный вред, а потому подлежащие искоренению. В этой связи созависимость концептуализировалась как в меньшей степени неадекватность или болезненное состояние, требующее коррекции. В качестве примера автор приводит идеи Anne Wilson Schaef (1986), которая пишет о том, что женщины непреднамеренно поддерживают патриархальную систему взаимоотношений, которая в значительной степени подавляет их. Непреднамеренность в этом случае имеет глубокие корни и связана с формирующимся у женщин в детстве стремлением к признанию значимыми другими, которое приводит их к уязвимости в плане построения зависимых отношений.

В этом феномене, на наш взгляд, отражается процесс изменения гендерных ролей, происходящий в западном обществе. Как отмечают A. K. Calderwood и А. Rajesparam (2014), в момент первоначальной концептуализации модели созависимости стереотипический образ женщины предполагал наличие таких черт, как покорность и зависимость, а ее социальная активность, как правило, была связана с опекой, заботой о близких. По мнению авторов, сегодня женщины в западном обществе более самостоятельны, как в финансовом отношении, так и эмоционально.

Ряд исследователей подчеркивает, что концепция созависимости базируется на англоцентристской модели культурных ценностей, ставящей во главу угла личностную автономию, что может вступать в противоречие с культурными ценностями социальных систем, в которых поведение индивида определяется семейными традициями и поощряется взаимозависимый (опекающий) стиль семейных отношений, не укладывающийся в представление о «здоровых границах», характерное для американской семейной системы (Borovoy, 2001; Chang, 2012; Granello, Beamish, 1998; Inclan, Hernandez, 1992; Kwon, 2001).

В этой связи простой перенос концепции созависимости на российскую действительность, осуществляемый без оценки особенностей культурных ценностей контингента, обращающегося за помощью, часто обусловливает гипердиагностику, когда приемлемое и социально одобряемое взаимодействие в семье интерпретируется как патологический процесс созависимости. По сути, сам термин «созависимость» представляет собой экспансию проамериканского эталона межличностной дистанции в другие культуры.

Несмотря на то, что официально понятие «созависимость» появилось более 40 лет назад, единого определения данного явления до сих пор не существует. Изначально феномен был описан в семьях больных алкоголизмом, однако затем, получив широкое распространение, стал использоваться для обозначения различных проявлений, характерных для семей, где один из членов страдает зависимостью от психоактивных веществ, имеет психические заболевания или расстройство личности (Cullen, Carr, 1999; Fuller, Warner, 2000; Gotham, Sher, 1996; Zuboff – Rosenzweig, 1996).

Один из ведущих исследователей в области созависимости, психиатр-нарколог Timmen L. Cermak в своей книге «Diagnosing and treating co-dependence» («Диагностика и лечение созависимости») определяет созависимость как: «узнаваемый паттерн личностных характеристик, с большой долей вероятности обнаруживаемый у всех членов семьи химически зависимого» (Cermak, 1986). Автор разработал диагностические критерии, позволяющие определить наличие созависимого расстройства личности. В качестве симптомов такого расстройства он описывает следующую тетраду: необходимость повышать собственную самооценку за счет осуществления контроля за собой и окружающими в трудных жизненных ситуациях; принятие на себя ответственности за удовлетворение потребностей других и пренебрежение собственными; переживание выраженной тревоги и нарушение границ в сфере близости и сепарации; наличие «запутанных» отношений с людьми, страдающими личностными расстройствами, алкогольной или наркотической зависимостью. Кроме того, по мнению автора, для постановки диагноза «созависимое расстройство личности», необходимо наличие трех и более из следующих проявлений и симптомов: отрицание, «сжатые» (constricted) эмоции (с эмоциональными вспышками или без), тревожные или депрессивные расстройства, гипербдительность, компульсивные расстройства, аддикция, переживание повторяющегося физического или сексуального насилия в анамнезе или настоящем времени, связанные со стрессом болезни, поддержание близких отношений с активно употребляющим ПАВ наркозависимым как минимум в течении двух лет, без попыток обращения за помощью.

T. Cermak (1986, 1991) подчеркивает, что созависимость отличается от других видов личностных расстройств «скрытой добровольностью и манипулятивной природой отношений с окружающим миром». В отличие от других видов психопатологических расстройств, таких, как истерия и пограничное расстройство личности, созависимость представляется в виде трудно различимого нарушения, скрывающегося за фасадом псевдофункциональности. По мнению Т. Cermak, созависимые обладают необходимой силой эго, но добровольно открывают границы собственного «Я», пытаясь усилить связь с другими (1986). У созависимых женщин автор также подчеркивает наличие замаскированных агрессивных импульсов и тенденцию к чрезмерной настойчивости.

С точки зрения А. В. Терентьевой, «созависимость представляет собой психологическую зависимость, подчинение своего Я, своих чувств, ожиданий, убеждений и восприятия реальности состоянию человека, имеющего химическую зависимость» (Терентьева, 1998).

Описания сходной личностной проблематики встречаются в книге R. Norwood (1985) «Women Who Love Too Much» («Женщина, которая любит слишком сильно»). Автор описывает женщин, которые испытывают потребность поддерживать эмоционально зависимые отношения с нуждающимися в эмоциональной поддержке мужчинами (emotionally needy men) в том случае, если отношения с таким партнером позволяют женщине поддерживать положительный образ собственного «Я». Экстериоризируя и пытаясь контролировать отрицательный образ своего эго, такие женщины приписывают партнеру собственные негативные качества и манипулируют им.

R. Norwood рассматривает потребность поддерживать эмоционально зависимые отношения не как некоторый аналог зависимости, а как одну из разновидностей аддикции, и для ее обозначения использует термин «любовная аддикция» (Norwood, 1985).

Потребность устанавливать такие эмоционально зависимые отношения и быть постоянно привязанным к значимому близкому, характерная для созависимых, может выступать также в качестве способа компенсации собственной недостаточности, являться попыткой заполнить внутреннюю пустоту, обрести уверенность в себе, осознать собственную значимость и определить себя как личность (Емельянова, 2004).

Критически анализируя эту ситуацию, J. Haaken отмечает, что эксперты в области психического здоровья стали применять термин «созависимость» для описания личностного расстройства, имеющего явную и устойчивую констелляцию жестко фиксированных и не способствующих адаптации личностных характеристик, которые предопределяют склонность индивида к патологическим формам зависимости (Haaken, 1993).

Резюмируя приведенные выше описания и определения, можно подчеркнуть, что они, так или иначе, связывают наличие созависимости с потребностью в компенсации существующего дефекта в психологической структуре личности посредством установления эмоционально зависимых отношений со значимым близким, который при этом также имеет определенные нарушения личностного функционирования и/или страдает химической зависимостью.

Большое внимание в литературе уделяется вопросу о факторах, влияющих на возникновение созависимости.

Так, одни авторы связывают формирование созависимых черт личности с ранневозрастной психологической травмой, рассматривая их как защитную компенсаторную реакцию на внутриличностный конфликт (Психологический словарь, 2007; Уайнхолд Б., Уайнхолд Д., 2006; Ушакова, 2011; Кулик, Лавриненко, 2011).

Другие считают, что возникновение созависимости зачастую связано с неблагополучием в родительской подсистеме семейных отношений. В частности, было выявлено наличие взаимосвязи созависимости с принуждением, гиперконтролем и/или гипоопекой, компульсивностью со стороны матери (Burris, 1999; Crothers, Warren, 1996).

По мнению М. Битти, созависимость формируется в результате того, что человек