То про письма с ним говорила, то платья надевала невпопад – первое попавшееся. То убежала к подругам… А как я вела себя с ним в церкви? Совсем не как леди.

Должно быть, я оттолкнула Дэйрона.

И это было просто ужасно! Роль женщины – принимать ухаживая мужчины. Я ожидала, что у нас с Дэйроном еще встанет вопрос о супружеских обязанностях. И, конечно, он даст мне время к себе привыкнуть.

Он будет вести себя как Эдвард, кидать на меня взгляды, пытаться дотронуться до моей руки в любой момент, поправлять волосы и делать комплименты. Все, чтобы получить меня.

Так ведь и положено.

Но Дэйрон не собирался этого всего делать. Ему нужна какая-то любовь. Что за детский порыв?

Пускай он и рожден бастардом, но сейчас он лорд. А значит, его судьба – управлять своими землями и жениться на приличной девушке.

А я – лучший вариант для него!

Какую он собрался искать любовь? Деревенскую девицу? Это звучало, как полный бред.

С негодованием посмотрела на своего мужа, который так сладко спал.

Я уже точно наигралась в любовь. И этот брак мне нужен! А значит, сделаю все, чтобы его удержать.

Дэйрон поймет, что я просто идеальная хозяйка для его земель. Люди привыкнут ко мне. А сам лорд Лэстер не сможет представить своей жизни без порядка в нашем поместье.

Так или иначе, никакому разводу не бывать. Я не допущу такого позора в нашей семье.

***

Дэйрон

Николь, по моему мнению, вела себя странно. Я ожидал слез и горячих объятий с родными. Но она показала себя просто железной девушкой.

Ни капли чувств, сухие слова и выход. Хоть какие-то чувства девушки я смог увидеть, когда София прижалась к сестре, только тогда что-то дрогнула, но всего на миг.

А после, скрылось в зеленых глазах, словно этого и не было вовсе.

У самой кареты Николь споткнулась и упала прямо ко мне в руки. Я прижимал тонкий девичий стан, так крепко, что очень явственно ощутил, как долго у меня не было женщин.

Николь же, словно провоцировала меня. Против воли, голос охрип от чувств, вызванных изящной фигурой и пышной прижимающейся ко мне грудью.

Николь была хороша, даже слишком. Но вся красота меркла стоило ей показать характер и высокомерие.

Она назвала меня «терпимым». Говорила со мной свысока. Выставила все в таком свете, словно я должен был целовать ее ноги и благодарить, что такая прекрасная женщина оказалась рядом со мной.

Только поэтому я сказал о любви, в которую сам никогда не верил. Отплатил Николь той же монетой.

Девушку это удивило. Должно быть, она не ожидала, что жалкий бастард может мечтать о чем-то большем, чем великолепная Николь.

Она в удивлении хлопала глазами и поджимала губы, пытаясь доказать мне, как выгоден наш брак.

Я это и сам знал, и разводиться, конечно же, не собирался. Но сказать Николь про развод стоило, чтобы она не вела себя столь отвратительно.

Хотя, должен был уже и привыкнуть. Первая жена тоже любила указывать мне мое место.

Но почему-то показалось, что с новой супругой будет не так. В ней была искренность, я видел ее.

В ней были черты, которые не мог не уважать.

Она была сильной, волевой, очень любила свою семью и готова была ради своих родных на все. Но вместе с тем, у нее были такие темные стороны, которыми она напоминала прошлую жену.

Главным показателем станет Борнмут. Николь так вдохновенно говорила о том, что у меня есть земли. Что ж, не растеряет ли она энтузиазма, когда увидит их?

Всю поездку я проспал. Практически бессонная ночь вымучила меня. Я часто спал днем, так как ночью, в дни, когда сила бушевала внутри меня, вырубал лес.

Моя сила не была постоянной константой, она появлялась то в большей, то в меньшей мере. Сейчас у нее начался активный рост, что приносило мне массу проблем.

Когда проснулся, почувствовал себя намного лучше. Я окинул взглядом Николь, которая тоже уснула.

Сейчас моя супруга была похожа на ангела. Яркие кудри рассыпались по ее плечам, а кожа словно сияла белизной.

Но особенным этот момент делало ее выражение лица. Она была такой юной. Я еле смог оторвать взгляд от нее.

Когда Николь проснется, она снова начнет поджимать губы и морщить носик. Но самым страшным было другое – она снова откроет рот. И начнет говорить такие вещи, что смотреть на нее уже не захочется.

Я внимательно вглядывался в представший перед моим взором пейзаж. Ближе к югу солнце садилось поздно.

Сейчас уже был вечер, но в Борнмуте еще не настал даже закат.

Следил за дорогой, боясь упустить наш поворот. Заприметив знакомые деревья, отдал приказ кучеру.

Тот о дороге был оповещен, но нужную остановку мог пропустить. По карте ориентироваться сложнее, чем если ты знаешь место вживую.

- Остановите здесь! – крикнул я, и кучер натянул поводья.

Николь проснулась.

Она растерянно посмотрела в окно и ничего не поняла.

- Желаешь подышать свежим воздухом? – спросила она, когда я вытаскивал ее чемоданы. Всего их было шесть. Благо, таскал бревна намного тяжелее.

- Мы приехали, Николь, - сказала, опуская чемоданы на землю.

Николь вышла и закрутилась по сторонам, пытаясь оценить ситуацию.

- Почему мы остановились в поле? – не выдержав, спросила.

- Потому что в Борнмуте еще нет дороги, - спокойно ответил ей. Настроение улучшилось от мысли, что скоро окажусь дома.

Когда мои слова, наконец, переварились в голове аристократки, она округлила глаза.

- И что же мы будем делать? – взволнованно спросила девушка.

- Идти пешком, – ответил я и так очевидную истину.

Мои белые туфельки с небольшим и толстым каблуком всего через несколько метров превратились в грязевые галоши.

Они цепляли все, что нам попадалось на ходу. Начиная от травы и заканчивая камнями.

Но я уперто продолжала идти, пытаясь поспеть за супругом. Кажется, эта дорога была вечной. Вытоптанная тропинка посредине поля, по которому мы шли.

Благо на мне была шляпка, спасающая от лучей солнца, которое ужасно пекло, несмотря на вечер. А в руках несла зонтик, которым мне хотелось ударить супруга, за столь изумительны сюрприз к приезду в земли.

Как только мы преодолели большую часть этого поля, я не выдержала и остановилась.

- Дорогая супруга, если мы продолжим идти в таком темпе, то и до ночи не дойдет до поместья.

Дэйрон, к слову, шел впереди меня, спокойно таща в руках все шесть чемоданов, словно в них и не было ничего тяжелого.