На чистый лист бумаги Сонин выписал фамилии, имена и клички всех, кто по каким-то невыясненным причинам исчез у него из виду. Таких оказалось немного, человек пятнадцать. «Буду работать по каждому. Если понадобится, на север съезжу, но разыщу. Возможно, кто-то из этих пятнадцати тут зверствует. Хорошо, я сыщик!» – Сонин захотел проехаться по собственному самолюбию, но у него не получилось. У других это получалось лучше.

Первым в его списке оказался бывший инспектор уголовного розыска Пьянков Сергей Николаевич. Тот самый Пьянков, с чьей женой по молодости согрешил теперешний капитан.

Потом не раз и не два думал Сонин, почему именно Пьянков шел первым по списку, и не находил этому объяснения. Но в тот момент такая мысль не пришла ему в голову, слишком поглощен был работой.

Не хотелось даже браться за это дело, ворошить память. Ведь все прошло, и как знать, кто виноват, а кто прав. Раз судьба сплела их троих в один комок, значит, с нее и спрос. И до справедливости ли сейчас? Каждый отвечает сам за себя.

Сонин вглядывался в фотографию Пьянкова. Поражал взгляд бывшего лейтенанта, дерзкий, решительный. Капитан знал, что такие люди способны на самые отчаянные поступки. Но нигде и словечка нет, что Пьянков убийца. Даже самому стало странно, каким образом информация на Пьянкова попала в картотеку.

Пришлось напрячь память. И тогда Сонин вспомнил, что данные на Пьянкова он вписал сюда и вложил фотографию в тот день, когда того посадили. Не хотелось себе признаваться, но опасался мести, потому и решил проследить его судьбу. Но потом он просто вычеркнул из памяти Пьянкова, как что-то ненужное.

«Погиб при транспортировке в исправительно-трудовое учреждение…» – прочитал он в короткой справке – и больше никакой информации, никаких подробностей. Но от приписки «погиб» на душе спокойнее не стало.

Можно было плюнуть на Пьянкова и заняться теми, кто попал в картотеку недавно, так сказать, из свеженьких. Но капитан Сонин был человеком правил и, как его подопечные из картотеки, никогда не изменял своим привычкам. Раз решено проверить каждого из пятнадцати, значит, так и будет. Сколько бы времени эта проверка ни отняла. Только так. Закончит с одним, станет отрабатывать другого, и так до последнего. Чтобы можно было убедиться или в их непричастности к преступлениям, или виновности.

Отработку по Пьянкову он решил начать с беседы с его бывшей женой Надеждой. Хоть и неприятно, и ноги не идут, а что делать? Из родных у Пьянкова не осталось никого.

«Надо ехать, – сказал он себе. – Последний раз видел ее, когда судили Пьянкова, и она вместе со мной проходила как потерпевшая».

Но прийти и позвонить в дверь он так и не решился. Как мальчишка, дожидался ее на лавочке у подъезда, подгадал по времени, когда она должна вернуться.

Надежда не была его любовью. Так, всего лишь временное увлечение молодости, обернувшееся трагедией для всех троих.

Потом, после того как посадили ее мужа, она даже не пыталась встретиться с Сониным. Оно было и незачем. Между ними общего – ничего. Постель сблизила их, постель и развела.

Сонин сидел на скамейке, курил и вспоминал их любовные сцены. Умела Надежда в постели разогреть мужика. У капитана от этих воспоминаний прямо кровь заиграла. Жалко, нельзя все вернуть. Он вздохнул. «Какая, интересно, она сейчас? Наверное, все такая же аппетитная».

Он увидел ее издали. Стройная и привлекательная, она никак не выглядела на свои сорок. Казалось, годы не тронули ее. И если бы Сонин не знал ее настоящий возраст, дал бы года тридцать четыре, не больше. Ничего себе, цаца.

И ему сделалось обидно, когда она чуть не прошла мимо. «Не узнала. Неужели я так изменился?» – подумал он и, стараясь сдержать нахлынувшие эмоции, позвал:

– Надя!

Она вздрогнула, резко остановилась и, как показалось ему, несколько растерялась, но постаралась приветливо улыбнуться.

– Ты? Здравствуй. – Но в ее голосе радости не было. Не ждала она этой встречи.

– Не узнала? – Сонин старался быть сдержанным.

Она врать не стала.

– Нет. Не ожидала тебя здесь встретить.

Он кивнул головой и притушил докуренную до фильтра сигарету.

– Скажи уж, просто постарел, – сказал он, вспоминая, как нравился Надежде в молодости. А теперь прошли годы – он изменился. И она это видит, но не хочет говорить.

Надежда по-женски пожалела его, ведь Сонин действительно изменился здорово, и, не окликни он ее, прошла бы мимо. Но она пощадила его самолюбие, помня, что мужчины не любят, когда им указывают на их недостатки. Она постаралась поменять тему разговора и даже предложила зайти к ней домой.

– Жаль, дочки дома нет. Видел бы ты ее, красавица, – похвалилась она.

– Небось вся в тебя? – спросил Сонин, довольный, что она сама заговорила о семье. Теперь, как бы невзначай, можно узнать и про ее бывшего мужа. Есть повод, от дочки к мужу.

– Как-нибудь в другой раз зайду. Я ведь на минутку. Ты о Сереге ничего не знаешь? – назвал он ее мужа так, как раньше его называла она.

Улыбка сразу сошла с ее лица. Все эти годы она жила и старалась не вспоминать о прошлом. Да и к чему? Что было, то прошло. Ведь ничего не вернешь, не изменишь и мужа не воскресишь. Столько лет. Она даже перестала чувствовать себя виноватой в том, что так сложилась жизнь.

– А ты, мой бывший любовник, оказывается, жестокий человек. Пришел мне напомнить о муже? Если нет, скажи, зачем им интересуешься? – Надежда смотрела на Сонина как на идиота, так как знала, что Сереги больше нет. И он, Сонин, тоже должен это знать.

Но Сонин не был телепатом и не ответил на ее мысленный вопрос, и тогда она спросила:

– А почему ты им интересуешься?

Сонин постарался изобразить что-то вроде удивления.

– Надежда, да я так, вообще-то. Ты заговорила про дочь, ну я и вспомнил про Серегу.

Трудно сказать, поверила она или заподозрила ложь, но смотрела на него все еще подозрительно.

– Нет его, – ответила она нехотя. – Я писала тогда начальнику исправительного учреждения. Сообщили, что все они утонули. Какой-то катер перевернулся.

Сонин хотел попросить показать ему ответ из лагеря, но подумал, что нехорошо как-то получается, вроде он ей не верит. И не попросил, а только сказал:

– Понятно.

Он пожалел, что потерял время, а ничего стоящего про Пьянкова так и не узнал. Даже подумал: «И стоило из-за такой скупой информации приходить. Сам все дела бросил и ее от дел оторвал». Он посмотрел на Надежду.

– Ну ладно. Ты извини, Надежда, но мне еще надо по делам, в управление. Зашел вот тебя повидать, – произнес Сонин, вставая со скамейки.

Она все сказанное им истолковала по-своему и ответила, как показалось Сонину, с иронией:

– Захочешь еще повидать, заходи, не стесняйся.