Вчера дядя Миша не разрешил Ярославу говорить с телевизионщиками, которые, конечно, примчались из города снимать сюжет для вечерних новостей, – и это был очень обидный запрет, Ярослав чуть не плакал. Он бы им такого порассказал! Он ведь главный свидетель! Но удивительно, всегда мягкий и покладистый дядя Миша вдруг оказался непреклонен и, против обыкновения, объяснять своё решение не стал, а ограничился коротким «так надо!». А ведь было бы здо́рово прямо в новостях объяснить, как всё произошло! Может, кто-то из одноклассников увидел бы.

Вчерашний страх постепенно забывался, чувство вины притуплялось, и теперь хотелось только делиться собственной победой. Сюжет по телику был бы очень кстати. Можно было потом на «Ютьюб» закачать и всем показывать, что не врёт… Эх!.. Впрочем, у него сохранились фотографии.

Постепенно в доме начали просыпаться. Оксанка, ещё и зубы не почистив, немедленно за-пытала Ярослава своими дурацкими вопросами, хотя он ей ещё вечером подробно рассказал о происшествии раз пятнадцать. Тётя Марина и дядя Миша стали вдруг такие заботливые оба… Так вела себя мама, когда Ярослав заболевал и лежал дома с высокой температурой, от кашля выворачиваясь наизнанку.

Днём пришла тётя Лена, бледная и до сих пор перепуганная, и принесла Ярославу коробку зефира в шоколаде. Руки у тёти Лены дрожали, в глазах стояли слёзы. Взрослые посадили её на диван и стали отпаивать валерьянкой. Тётя Лена толком ничего сказать не могла, а только бормотала:

– В кого, ну в кого она такая? И чего ей не хватает? Мы же для неё всё…

В конце концов она расплакалась и начала икать, совсем как Яна вчера. Тётя Лена вблизи оказалась совсем даже не строгая. И глаза у них были похожи – тёмные и ясные. Яну ещё вечером положили в больницу с сотрясением мозга, поэтому тётя Лена быстро попрощалась и поехала её навещать – она ведь на минуточку только зашла.

– Сказать хочу вашему мальчику спасибо, дай Бог ему здоровья!.. А моя-то, может, за ум возьмётся хотя бы теперь, когда по голове-то дали.

Зефир был вкусный, свежий. Его мигом съели, и Олька, конечно, перемазалась шоколадом до ушей.

Ярослав размечтался, как они с Яной встретятся, когда её выпишут из больницы. Уж теперь она его точно поцелует, просто обязана! Он зажмурился, представил, как это будет, и опять почувствовал, что лицо становится горячим. Тут в кармане зажужжал смартфон. Он вынул его и посмотрел на экран: «Мама». Ёж встал поперёк груди, растопырив иголки.

Мама даже не поздоровалась толком, а сразу начала тараторить своим самым неприятным голосом. Ярослав невольно отметил: она вскрикивает совсем как те трясогузки, в панике бегавшие по забору над погибшим гнездом.

– Я завтра же за тобой вылетаю! – кричала мама в трубку. – Слышишь, завтра же! Ты только потерпи и один никуда не ходи!

– Как… как это – вылетаешь? – не понял Ярослав. – Зачем? Я же тут до школы… Мне же тут долго ещё…

– О господи! – восклицала мама. – Какая школа? Какое «долго»? У вас там маньяки!

– Ма-ам…

– И не перебивай, когда я с тобой разговариваю! Ты-то вот сидишь опять в своём планшете и не знаешь, а у вас там вчера маньяка поймали! Прямо у вас! Прямо там!

– Почему не знаю? Знаю. Я его сам поймал! – выпалил Ярослав не без гордости. Ему очень хотелось, чтобы мама тоже знала, какой у неё сын герой.

– Что за идиотские шуточки?! – вскрикнула мама. – Я тебя забираю, и точка! У вас там нельзя, у вас там опасно!

– Ничего у нас не опасно, – сказал Ярослав тихо. – Никуда я не поеду. Я не хочу.

– Что? – Мама, кажется, не поняла.

– Не хочу я отсюда уезжать, мам. Тут прикольно. И на Байкале я ещё не был. Сама же говорила…

– Да мало ли что я говорила?! Да к чёрту Байкал! – кричала мама. – Если бы я знала, что у вас там маньяки толпами ходят, я бы никогда в жизни тебя не отправила!

– Мам, ну чего ты волнуешься? У меня правда всё хорошо, – стал успокаивать Ярослав. – Я не хочу уезжать. И я вчера правда сам поймал того преступника… ну, который маньяк… Честное слово! Хочешь, у дяди Миши спроси…

Он не видел, как дядя Миша с другого конца комнаты подаёт ему знаки не болтать лишнего, как таращит светлые глаза и делает руки крестом: нет, не надо!

Но Ярославу очень хотелось всё объяснить. Что ему здесь интересно. Что Яна сейчас в больнице, и обязательно надо её дождаться. Что у него, оказывается, есть чувство цвета и чувство кадра. А планшет он уже несколько дней не включал, между прочим. Что маньяка ещё вчера увезли в полицию.

Ему хотелось так много сказать маме… И он запнулся, не зная, с чего начать.

А мама в смартфоне говорила и говорила: сначала почти кричала – про идиотский юмор и про полную безответственность «чудиков», а потом постепенно сбавила тон и завела своё коронное:

– «Бэ». Безопасность! «О». Осторожность! «Пэ»! Послушание!

– «Эн», – сказал Ярослав твёрдо.

– Что – «эн»? При чём тут «эн»?! – закричала мама.

– «Эн». Не слышишь. Ты. Меня. Не слышишь. – Он говорил, и обида стояла в горле комком, мешая произносить слова. – Не веришь. Это тоже на «эн».

– Не дерзи! – взвилась мама в ответ. – Мал ещё так разговаривать с матерью!

Мал… ну конечно. Он ещё мал. Вот она и сказала это. А не фальшивое «ты уже взрослый». Ярослав опустил трубку и больше не слушал, что говорит мама. Он понял теперь, почему пробудился ёж. Пора возвращаться домой. Пора становиться опять маленьким. «„Гэ“! Логика!» – вспомнил Ярослав. Где логика, спрашивается? Если маньяка поймали, о какой опасности твердит мама?

Он глянул на дядю Мишу, на тётю Марину. Те смотрели смущённо и немного виновато, и он отвёл глаза. Если маме взбрело в голову за ним прилететь – она прилетит. Её не переубедить… «Эн». Невозможно. Он давным-давно это понял.

Ярослав поднял смартфон к уху и твёрдо произнёс, не дожидаясь паузы по ту сторону:

– Хорошо, мама. Пожалуйста, не кричи. Я тебя жду.

И нажал «отбой».

Виктория Юрьевна Лебедева – писатель, литературный редактор. Родилась и выросла в посёлке Купавна Московской области. Окончила Московский институт радиотехники, электроники и автоматики и Литературный институт им. А. М. Горького. Работала на телевидении, на разных каналах и в разных качествах: от эфирного видеоинженера до сценариста. С 2013 по 2018 г. – редактор, потом заведующая отделом прозы журнала «Октябрь».