— А Сапожников знает, где она?

— Знает, — Тихий сверкнул глазами, — и когда- нибудь он мне о том поведает.

Так-так-так! Враг моего врага, стало быть. Этим, Саша, непременно нужно воспользоваться. Софа ненадолго замолчала, и я решил подключиться к разговору:

— Если поможешь нам до него добраться, мы выясним, где твоя жена.

— На кой ляд мне ваша помощь? Поспрошать его с ножичком у горла я и сам могу.

— Ты в этом уверен? Где спрашивать будешь? Ведь в Канске, насколько я понимаю, тебе его не достать, иначе давно бы ты там побывал.

Кузьма больше минуты зло сверлил меня взглядом, а затем огорошил очередной новостью:

— То так, в Канск мне хода нету. Тока незачем туда ехать, Пётр Иванович вскорости сам в Красноярск прибудет.

— С какой целью?

— Проездом в столицу, — ответил Тихий и, видя наши недоумённые физиономии, усмехнувшись, добавил: — Выезжает в Россию для поправки дел и здоровья.

Чёрт! Знаем мы его дела. Собирается наворованное понадёжнее спрятать: векселя и прочие бумаги обналичит, а имение тех же Патрушевых продаст, если уже не продал. Да и не только Патрушевых, по рассказам Кузьмы, Сапожников многих ограбил и по миру пустил.

— Ошибки быть не может?

— Новости верные, не сомневайтесь. Последний раз он в столицах шесть лет назад был, так что, смекаю, потребность выехать у него изрядная имеется.

Мы с Софой переглянулись, и она высказала общую мысль:

— Раз он сам идёт к нам в руки, упускать его нельзя.

Кузьма нахмурился:

— Я и не упущу. А господам нет нужды ручки пачкать.

Вот балбес! Придётся ему на пальцах весь расклад изобразить. И я начал вкрадчивым голосом:

— А где ты его ловить собрался — в гостинице или на тракте московском? Так он не дурак, подстрахуется, по тракту с почтовым караваном пойдёт. Да и в гостинице, скорее всего, к нему без шума не подобраться будет. Людишек для охраны он обязательно с собой возьмёт, а у тебя помощников нет. Я за тобой всё лето наблюдаю и знаю, что ты в Красноярске как волк-одиночка обитаешь. Связи с перекупщиками золота и некоторыми чинами полиции тут не в счёт, не помощники они в таком-то деле. Или надеешься на крепкие кулаки и нож в рукаве? Так этого мало. Сапожников, полагаю, в город по-тихому въедет. Как ты отследишь, когда и где он остановится? Вдруг не в гостинице передохнуть захочет, а у каких-нибудь знакомых.

— Нет у него здесь знакомцев.

— Да хрен с ними! Он ведь может и без остановки проследовать. Ты об этом подумал? Похоже, нет. Ох, Кузьма, рискуешь! Как ни крути, один ты почти наверняка всю затею провалишь — и злыдня чиновника упустишь, и про жену не узнаешь. А вместе у нас есть шанс… Поверь. Есть.

— Мальчишки за мной следили?

О! Да ты, мужик, умом не обижен. Сообразил, откуда наши сведения.

— Ну, ты же понимаешь: после угроз Кожича мне пришлось вас искать и выяснять, кто вы такие.

Тихий размышлял ещё с минуту, мы молча ждали. Потом, решившись, бросил пробный камень:

— Таким людям, как Пётр Иванович, не стоит жить.

— Мы полностью с тобой согласны, — поддержал я его.

— Если узнаю, где жена, он и дня сверх того не проживёт.

Я постарался улыбнуться покровожаднее:

— Да мы не возражаем.

Судя по его глазам, мы договорились.

Как зарождаются сговоры или заговоры? Да по-разному. Наш, например, родился в довольно чистенькой сапож ной мастерской, и всё потому, что трое посчитали жизнь четвёртого вредной и опасной для собственных жизней. Конкретных планов мы не строили, не до того пока, но определённые шаги по организации встречи заезжего гостя наметили. Кузьма попытается выведать точную дату отъезда городничего из Канска, а также как он проследует через Красноярск — с ночёвкой или без, а я займусь поиском места для засады на московском тракте и изучением красноярских гостиниц на предмет незаметного проникновения в них посторонних людей. Обсудить общий сбор сведений собрались через три дня.

Распрощались по-доброму, и мы с Софой ушли. Сели усталые в бричку и покатили домой.

По дороге, обдумывая прошедшие переговоры, я решил высказать беспокоящую меня мысль:

— Софа, мне кажется, Кузьма слишком много с нами откровенничал. Ты не переусердствовала с воздейст вием?

— Нет.

Хм, как-то категорично она отвечает. Попробуем зайти с другой стороны.

— Если он догадается о твоих способностях, то…

— Александр, поверь, у него нет причин строить такие догадки.

— Но…

— Он пребывает во мнении, что лишь подтвердил сведения, добытые тобою у замученных варнаков, служивших Потешко.

— Замученных?

— Я думаю, он представляет себе это именно так.

Вот умеет Софочка с панталыку сбивать. Замученных. Надо же. Хотя как ещё, по мнению Кузьмы Тихого, я смог бы выдавить информацию из разбойников? Только замучив их до смерти, и никак иначе. М-да, вот такой я страшный и непредсказуемый душегуб: захочу — помучаю, захочу — просто пристрелю. Молодой отморозок, в натуре. То-то он на меня в конце разговора так уважительно посматривать стал.

— То есть Кузьма сейчас уверен, что мы почти всё знали до прихода к нему?

— Да.

— И он нам ничего нового не рассказывал?

— О варнаках — самую малость, в основном же о канском городничем.

Ах, какая умница наша старшая. Хитро она стрелки перевела, теперь и волки сыты, и овцы как бы целы. Мы наконец-то владеем надёжными сведениями, а Кузьма считает себя к этому особо не причастным. Эх… и что бы я без неё делал? Выбивал бы показания по старинке? И конечно, упустил бы усатого чиновничка.

Захотелось выразить Софе свою признательность, поблагодарить от всего сердца. Повернулся к ней да так и замер с полуоткрытым ртом. Ёлы-палы, Сашок, а красавица-то наша вымоталась донельзя. Сидит вся какая-то… потухшая, слегка сгорбилась и отрешённо рассматривает проплывающие мимо дома, а в глазах… пустота.

Ой, Саша, ой! Тебе прошедший разговор лишь адреналина в кровь добавил, а из неё, похоже, все соки выжал. В первый раз ей пришлось человека так долго под контролем держать да при этом ещё выслушивать всякие гадости о жизни разных богатых выродков. Срочно нужно дивчину из ступора выводить, а то тараканчики в её голове могут эмоции не по тем полочкам разложить. Ты же знаешь, женская психика — вещь хрупкая, нервные перенапряжения ей противопоказаны.

Взял её ладонь, легонько сжал меж своих и начал осторожно поглаживать. На мои действия даже не сразу внимание обратили, а обратив, удивлённо посмотрели.

— София, спасибо тебе за всё. Не только за участие в сегодняшней неприятной беседе, а… за всё. За каждодневную заботу о нас с Марией, за волнения твои.