Томас оставался для нее загадкой. Складывалось впечатление, что в нем уживаются два совершенно разных человека — страстный и заботливый, с одной стороны, и серьезный и скрытный — с другой.

София закрыла глаза и вспомнила его нежные прикосновения. Ей казалось, что Томас боится ее. Она тоже боялась — с того самого момента, когда они встретились. Боялась, что ее захлестнут чувства.

— София, — позвала ее Мария.

Она с трудом выдавила улыбку.

— Так что же такое альфайорес? — спросила девушка. Это было первое, что пришло ей в голову.

Мария ничего не должна узнать. Сейчас она очень доброжелательна, но трудно предположить, как она отреагирует на то, что София провела ночь с Томасом. Мария протянула ей деревянную ложку:

— Это такое печенье. Сначала мы испечем маленькие коржики, а когда они остынут, соединим их при помощи крема.

София принялась взбивать масло с сахаром.

— Он меня беспокоит, — заявила Мария.

— Кто?

— Томас, кто же еще. Мы не можем представить свою жизнь без него. Но он здесь словно взаперти. Ему нужно найти девушку, которая смогла бы вернуть его к жизни. Иногда я сомневаюсь в разумности его решения стать нашим партнером. Сотрудничество привязывает его к нам и не позволяет двигаться дальше.

Сотрудничество… Покойная невеста… Томас говорил, что бросил работу и приехал на ранчо… Тут кроется какая-то загадка. Конечно, можно все разузнать у Марии, но София хотела, чтобы Томас сам все ей рассказал.

— Мне очень жаль вашу дочь.

Сеньора Родригес улыбнулась:

— Спасибо, София. Роза ушла от нас внезапно. Она была такой юной! Но пути Господни неисповедимы. Зато теперь у нас появился замечательный сын. Я люблю Томаса как родного. — Она потрепала Софию по руке и взяла яйцо. — За неделю с ним произошли перемены к лучшему. Приятно видеть его счастливым. — София уставилась на нее, и Мария расхохоталась. — Не удивляйся. Карлос тоже это заметил. Когда вы вместе, все как-то преображается.

— Но я имела в виду…

«Интересно, она поняла, что между нами что-то было?» — лихорадочно размышляла София. Она ожидала какой угодно реакции, но только не одобрения.

— Через несколько дней я уезжаю в Канаду.

— Я знаю, — ответила Мария, добавляя муку в миску и забирая у Софии ложку. — Но я рада, что ты приехала. Он слишком долго во всем винил себя.

София наконец не выдержала и поинтересовалась:

— Винил себя? За что?

— Если хочешь узнать, тебе придется спросить у него.

— Но она же была вашей дочерью.

Тесто для печенья превратилось в гладкий комок, и Мария принялась раскатывать его.

— Поверь, лучше спросить у Томаса. Ему надо выговориться.

— А если он не скажет?

— Скажет, — заверила ее Мария.

— Мария, вы хотите видеть его счастливым, я понимаю. Но Томас не может быть счастлив со мной. Я в отпуске и скоро возвращаюсь домой.

Мария указала на формочки для печенья, и София передала их ей.

— О, я тебя умоляю! — воскликнула пожилая женщина. — Все вы, молодые, одинаковы. Все у вас по расписанию. «Успеем еще пожить», — думаете вы, откладывая все на потом. Не думай об этом. Пусть все идет как идет.

София запуталась. Кому адресованы эти слова: ей, Томасу, Розе или Мигелю?

Мария мягко улыбнулась, желая разрядить напряженную атмосферу, воцарившуюся в кухне. София робко поинтересовалась:

— Что делать дальше?

Они продолжали готовить, а София все думала и думала о Томасе. Хочет ли она узнать его тайну? Как выбрать для этого нужное место и время?

Разморенная, София устроилась в кресле. Она не могла вспомнить, когда в последний раз так объедалась. Они полакомились восхитительным жареным мясом, разнообразными салатами, свежим хлебом и вином, которое София с Томасом купили во время поездки в город. Все выглядело очень аппетитно, и удержаться было невозможно. Когда София уже не могла смотреть на еду, Мария принесла альфайорес.

— Я не сомневался! — воскликнул Томас, по-детски улыбнулся и взял пару штук с тарелки. — Никто не сравнится с нашей Марией в приготовлении этого печенья. — Он подмигнул Софии.

София взяла одно печенье, но не смогла заставить себя попробовать его. Она откинулась на спинку кресла, глядя на Томаса.

— Оказывается, при помощи какого-то печенья легко завоевать твое сердце, — поддразнила его Мария.

Он натянуто улыбнулся:

— Одними сладостями меня не удержишь.

Томас чувствовал на себе пристальный взгляд Софии. Он подмигнул Марии, стараясь поддерживать веселую атмосферу, но на душе у него было тяжело. Мария усмехнулась и потрепала его по голове:

— Это София испекла их.

Томас пригладил волосы. «Значит, София постаралась?» — подумал он.

— Неужели ты? — Он холодно улыбнулся ей.

— Да, — гордо подтвердила девушка. — Мария меня научила.

— Очень вкусно, — пробормотал мужчина.

София заметила, как он напрягся.

«Сумасшествие какое-то, — размышлял Томас. — Мы едва знакомы, а она уже поселилась в моем сердце». Сейчас, делая ей комплименты, он думал лишь об одном — как поцеловать ее снова. Его уже не смущала ее невинность.

София наблюдала за ним, а он взял с тарелки третье печенье, чтобы хоть как-то занять руки и не смотреть на нее. Томас понимал, что глаза выдадут его, и не хотел, чтобы Мария и Карлос обо всем догадались.

Что это? Страсть? Нет, нечто большее. Вероятно, забота… Довольно тяжело снова начинать радоваться жизни, но, может, стоит попробовать? И впервые Томас решил, что он, похоже, готов забыть прошлое.

Он встал и потянулся. София все еще смотрела на него. Ее оценивающий взгляд заставил сердце Томаса екнуть. Может, на него начинает действовать алкоголь? А может, начинают пробуждаться давно дремавшие чувства? Но почему София? Они оба отдавали себе отчет в том, что это лишь временная страсть. Но Томас хотел быть рядом с ней. Он скучал по Софии, по тому времени, которое они провели вдвоем.

На ранчо существовала еще одна традиция, которая неизменно соблюдалась. Томас подошел к Софии и протянул ей чашку необычной формы:

— Это калабас. Мария заварила мате. Тебе обязательно нужно его попробовать. Это, можно сказать, наш национальный напиток.

— О, дорогая, попробуй, — попросила Мария.

София покачала головой, с любопытством поглядывая на калабас.

Томаса забавляло выражение ее лица. Оно становилось таким, когда Софии предлагали что-то новое.

— Не бойся, это всего лишь чай. Ничего вредного, — уговаривал ее Томас.