— Мосты — это очень здорово, — ответила она, немного расслабившись. — Скалы — просто отлично. Городские небоскребы — мегакруто, но приходится беспокоиться обо всяких там частных охранниках, придурочных полисменах, отморозках-пешеходах и прочей чепухе. Ну а круче всего, конечно, — это какая-нибудь большая опора линии электропередач.

— Вот как?

— Ну да, особенно эти древние, здоровенные, в которых еще не использовались конструкционные алмазы.

Она помолчала.

— Вот так я и потеряла ступню.

— Ага. Понятно.

Алекс несколько раз кивнул.

— Хорошо, а как же случилось, что такой человек, как ты, оказался в ураганной бригаде?

Марта покачала головой.

— Я дам тебе один маленький совет, глупыш: никогда не задавай людям этот вопрос.

Что ж, вполне откровенно. Алекс снова углубился в экран компьютера.

Они все ехали и ехали. Каждые десять минут Сарыч и Марта останавливались, чтобы обменяться лаконичными новостями с базовым лагерем бригады, переговорить с Грегом и Кэрол в их песчаном багги или переслать какое-нибудь замечание по ходу дела Питеру и Жоан, ехавшим в радарном автобусе. Их трафик весь состоял из аббревиатур, шуточек внутреннего пользования и жаргонных словечек. Время от времени Марта царапала быстрые пометки косметическим карандашом на внутренней стороне ветрового стекла. Когда у Алекса вновь зазвенел браслет, она сняла его, раздраженно поставила как надо и вернула обратно.

Проведя в дороге добрый час, Сарыч принялся не спеша жевать длинную полоску вяленой оленины, а Марта — изящно поклевывать из маленького мешочка с солеными подсолнечными семечками, сплевывая изжеванную шелуху в полуоткрытое окно. У Алекса был крепкий желудок — он мог читать текст с экрана компьютера в движущейся машине без малейших признаков головной боли или укачивания, — но, увидев это, он закрыл ноутбук и глаза и попытался немного поспать.

Некоторое время он просто валялся в полудремоте, но затем с неожиданной быстротой и стремительностью погрузился в глубокий исцеляющий сон. Месячный запас подавляемого наркотиками быстрого сна внезапно воспрял из русла его кровяных потоков и перехватил контроль над лобными долями мозга. Огромные, сверкающие мишурой полотнища сна хлопали и рябили перед его внутренним зрением — гиперактивные видения света, и воздуха, и скорости, и невесомости…

Алекс дернулся, приходя в себя, и не сразу осознал, что фургон стоит на месте.

Он медленно сел в своем гнезде из блистерных матов. Затем выбрался через открытые задние дверцы к бурлящему, ранящему глаза свету наступающего дня. Их фургон, съехав с шоссе, взобрался по полузаброшенной грунтовой дороге к верхушке низкого плоского холма.

Это был один из типичных для этого региона известняковых выходов — усеянная кустарником шишка на местности, некогда попытавшаяся, но так и не ставшая столовой горой.

Тем не менее на холме располагалась порядочных размеров вышка связи, с собственным залитым в бетон комплектом солнечных батарей и маленьким бетонным бункером без окон. Сарыч и Марта остановили рядом с ней фургон, затем пришнуровали с одной стороны его крыши кусок синей ткани, растянули его и подперли свободные концы палками, так что образовалось нечто вроде веранды, где можно было укрыться от солнца.

— Что у вас тут происходит? — спросил Алекс.

На лысеющую черепушку Сарыча была натянута черная кепка с узким длинным козырьком, основание которого упиралось в непомерно толстую переносицу его насекомоподобных зеркальных очков.

— Ну, — протянул он, — сейчас мы запустим дозорного змея на коаксиальном кабеле, установим пакетный ретранслятор и попытаемся подсоединиться к узлу этой вышки. Ну а потом, может быть, запустим парочку орнитоптеров.

— Ты можешь идти обратно спать, если хочешь, — предложила Марта.

— Нет, спасибо, — сказал Алекс, потирая глаза.

Он позавидовал зеркальным очкам Сарыча — они явно были здесь совершенно необходимым для выживания предметом.

Встряхнувшись и прогнав из спины оцепенение, Алекс оглядел окружающий ландшафт, приставив к глазам ладонь. Когда-то эта земля была пастбищем — по крайней мере чем-то вроде того: пусть она никогда не процветала, но из нее можно было выжать себе пропитание, владея достаточным ее количеством. Алекс видел похожие на медицинские швы шрамы от проржавевших и обрушившихся оград с колючей проволокой, прямые, словно проведенные скальпелем, надрезы, оставшиеся с давних пор поперек зеленеющих и цветущих диких пространств, заросших сочными травами, кустарничками, колючками и сорняками. Со времени массовых эвакуации и падежа скота большинство заброшенных пастбищ сплошь покрылось мескитом.

В этом месте, однако, мескитовые заросли по какой-то причине отмерли: бурые, лишенные листьев, перекрученные узкие ветви облезали, роняя на землю чешуйки гнилой коры. Что было еще более странно, сквозь мертвый мескитовый лес была проломлена широкая тропа — серия изогнутых дуг, словно отпечатки гигантской подковы. Мертвый лес был весь исполосован неровными, перекрывающими друг друга заглавными «С», причем некоторые имели полкилометра в поперечнике. Это выглядело так, словно кто-то пытался расчистить мертвый лес, запустив на пастбище робот-бульдозер, а у того случился какой-то непонятный, но мощный сбой программы.

— Отчего это здесь погибли все мескитовые деревья? — поинтересовался Алекс. — Похоже на гербицид…

Марта покачала головой.

— Да нет же, парень! Это засуха.

— Что же это была за засуха, черт побери, если она смогла погубить мескитовое дерево?

— Слушай, парень, если нет дождя — нет вообще, больше года, — то погибает все. Мескит, кактусы — все! На этом месте все вымерло около пятнадцати лет назад.

— Плохая погода, — угрюмо проговорил Сарыч.

Марта кивнула.

— Сейчас это место выглядит довольно неплохо, но это потому, что трава и сорняки смогли прорасти из зерен; к тому же в последние годы над этим округом прошло немало дождей. Но именно из-за этого люди больше не могут здесь жить. Под землей не осталось воды, ее не осталось в водоносных горизонтах, так что если настает засуха, она настает всерьез. Ты не можешь поить свое стадо, твой скот вымирает от жажды, и с тобой покончено — просто вот так! — Марта щелкнула пальцами. — Сельским хозяйством ты, разумеется, тоже не можешь заниматься, потому что здесь нет ирригации. А для этих новых генетических зерновых со взломанным хлорофиллом по-любому требуется обильное и постоянное водоснабжение, иначе они не смогут поддерживать свои суперпродуктивные характеристики.

— Ясно… — сказал Алекс. Он задумался.

— Но ведь сейчас здесь полно травы, растущей как придется. Наверное, здесь все же можно было бы сделать какие-то деньги, если гонять скот взад и вперед по всем пастбищам, не ограничиваясь пределами одного ранчо?

Марта рассмеялась.