Я старалась читать медленно, с паузами, с расстановкой, делая правильные ударения на тех или иных французских словах, но это был в чистом виде экспромт без малейшего шанса на подготовку. Я сбилась дважды или трижды, несколько раз голос подвел и дрогнул, но все-таки я дочитала до самого конца, до последнего слова «никогда» в заключительном предложении:

Оторвавшись от дисплея айфона, я робко подняла глаза на Дженнаро. Предсказать его реакцию по традиции оказалось очень непросто, но мне показалось, что в его взгляде что-то изменилось.

– Простите, я же сразу сказала, что ничего из этого не вый…

– Стоп. – Это был первый раз, когда он резко оборвал меня на полуслове. – Мадемуазель, во-первых, все было великолепно. Во-вторых, у вас замечательный эпистолярный стиль и вы обязаны писать, но…

– Но?..

– Один момент мне не понравился.

– Какой именно?

– Вам не говорили, что когда вы читаете на публику, было бы неплохо поддерживать визуальный контакт со слушателями?

– Да… Знаю, знаю. Простите.

– Но в остальном мне действительно очень понравилось. Благодарю за доставленное удовольствие. – Он подал знак официанту и утвердительно кивнул головой. – Простите, я вынужден был приостановить подачу эшпады, чтобы не прерывать ваше чтение. Надеюсь, я не заморил вас голодом.

– Нет. Как раз наоборот. Спасибо!

Нежное филе эшпады никак не ассоциировалось с тем демоническим красавцем, которого совсем недавно продемонстрировали нам на металлическом подносе. Рыба таяла на языке и влюбляла в себя с каждым поглощенным кусочком. Хэнди моего спутника постоянно вибрировал, вызывая плохо скрытое раздражение с его стороны. Когда телефон прожужжал десятый раз подряд, он извинился, но все же ответил настойчивому абоненту:

– Франгиция…

В трубку ему что-то мучительно долго рассказывали, но ответы Дженнаро были предельно сдержанными и односложными: «Да», «Я не поеду туда на ланч», «Где?», «Не знаю», «Количество просмотров на YouTube еще не говорит о том, что это что-то стоящее», «Ее ожидания – ее проблемы», «Если и приеду, то точно не один».

Нажав на отбой, он посмотрел на часы, которые по своей скромности не уступали оставленному на паркинге автомобилю:

– Мадемуазель, еще раз прошу прощения. Скажите, у вас есть какие-либо планы на вечер, кроме как обливаться слезами на фоне заката в «Villa Cipriani»?

– Нет, но спасибо, что напомнили… – Я больше не могла на него сердиться, просто разучилась.

– А как вы относитесь к бразильской музыке?

– Не знаю. Вся моя Бразилия ограничивалась стыковками в Сан-Паулу по пути в Аргентину.

– Ясно. Тогда в девять вечера я заберу вас на той же улице у музея Фрейтаса. Договорились?

– Договорились, – неуверенно подтвердила я.

Когда «Rolls Royce» плавно выныривал из подземного паркинга Camara de Lobos, его обладатель снова бросил взгляд на часы и сказал:

– К сожалению, до вечера я буду вынужден с вами расстаться. Но прежде чем вернуть вас домой, я покажу вам еще одно место. Время не позволяет, но позволяет.

«Royce» выскочил на горную дорогу и помчался над океаном.

– А что за место?

– Место, где я попрошу вас об услуге.

– Какой такой услуге?

Я непроизвольно вжалась в мандариновое сиденье.

– Вы же не думаете, что я просто так с вами катаюсь и показываю остров?

Я и в самом деле так не думала, потому что давно перестала верить в сказки о Золушках, спящих принцессах и коварных колдуньях. Вся эта сладкая чушь еще ни разу не увенчалась моим личным хеппи-эндом. Если, конечно, хеппи-эндом не называть кокаиновые оргии моих бывших состоятельных ухажеров. Следующий вопрос Дженнаро заставил меня вздрогнуть:

– Мадемуазель, вы боитесь высоты?

– Нет.

– Хорошо.

Н. е. х. о. р. о. ш. о. Я очень сильно боялась. Я очень сильно боялась высоты.

Украдена из музея Эдварда Мунка в Осло во время вооруженного ограбления 22 августа 2004 года.

Текущий статус: картина возвращена в экспозицию музея в Осло.

Мы припарковались неподалеку от симпатичного кованого заборчика, который опоясывал территорию, по виду напоминающую национальный парк. Заложенные уши намекали на то, что метраж над уровнем моря оставлял желать лучшего, учитывая мою патологическую боязнь высоты. Самое странное, что характер этого страха не был врожденным, и я не находила никакого логического объяснения его происхождению. Просто в один прекрасный день я перебегала через мост в хорошо знакомом мне городе и почувствовала так называемое «Vertigo», присущее одному из хичкоковских героев. У меня не кружилась голова, когда я становилась на стул, чтобы поменять перегоревшую лампочку, я могла спокойно сигануть с парашютом с крыла самолета и получить удовольствие от свободного падения, опробовав все три аттракциона на крыше казино «Stratospherе» в Вегасе, но в какой-то момент жизни я честно призналась себе в том, что времена отчаянных фотографий на краю обрыва для меня закончились. Если я находилась на высоте и вокруг не было надежных ограждений, дрожь в коленях набирала устрашающий темп и не поддавалась контролю в любой его степени.

– Ма-де-му-азель, – отчеканил Дженнаро. – Вы готовы увидеть Мадейру?

– Конечно.

– Вы точно не боитесь высоты?

– Точно.

– Тогда мы немного пройдемся, но я бы предпочел, чтобы вы закрыли глаза. Вы мне доверяете?

– Нет.

– Smart child[29], – рассмеялся он. – But if you’re not afraid of the height, give me your hand and close your eyes right now[30]. D’accord?[31]

– D’accord, – ответило мое второе «я».