рогов и копыт, чтоб не знать, какая расправа ждет тех, кто обманет или влезет в карман Багировым! Хреновый он выбрал способ самоубийства. Лучше бы застрелился сам. Или с моста с камнем!

– Азур Алиев. По всем твоим организациям. Я все три раза проверил. Давид! Там реальная брешь. Просто пиздец. Касса вычищена на хрен. Подчистую.

– Я посмотрю. Оставь документы на столе.

– Давид.

– Разговор окончен, Рашид.

Надеваю наушники.

Забиваю новую обойму.

Но даже сквозь стрельбу слышу, как трещат челюсти.

Азур.

Самый старый из тех, на кого я привык полагаться. Самый проверенный. Весь бизнес в целом городе под его начало отдал.

Херачу по мишеням, а ярость накатывает волна за волной.

Я привык к тщательно проверенным людям. Крыс. Ненавижу! И в людях ни хрена не ошибаюсь!

Доверял ему почти не глядя!

Но и Рашиду не верить причин нет. Не пришел бы он, если бы были хоть какие-то сомнения!

Блядь!

Отшвыриваю ружье.

Направляюсь в кабинет, даже не снимая снаряжения.

Так и усаживаюсь за бумаги.

Пиздец. Это полный пиздец.

Под чистой, привычной бухгалтерией вырисовывается совсем другая.

Выходит, тот, кому доверял, решил кинуть меня по полной программе!

Даже считать не хочу, сколько он себе присвоил! Разве это имеет значение? Да хоть копейку! Это смертная казнь! Тяжелая казнь!

Ярость ослепляет! А аппетиты Алиева вообще заставляют охренеть!

Я же только утром с ним разговаривал!

Да и вообще. Часто с ним на связи!

Были бы какие-то проблемы, всегда мог приехать. Сказать мне лично! Допускаю. Мог ошибиться. Каждый может. Пытаться что-то прикрыть и как-то выйти из положения, не ставя меня в известность!

Но!

Это длится уже давно! И явно не похоже на ошибку!

Алиев серьезно засунул руку в мою казну! Да он ее почти опустошил по целому городу моего бизнеса!

– Рашид!

Блядь. Что еще выяснять? К чему докапываться?

Все ясно, как белый день. Предательство налицо!

Неужели? Даже самых надежных и самых преданных так пожирает жадность? Алчность, между прочим, смертный грех! Потому что в живых я после такого не оставляю!

Просто. Отдать. Приказ.

Его вывезут. Дом и семью и землей сравняют. Популярно. Доходчиво. Срезая сантиметр за сантиметром объяснят, что такое верность.

Но…

С какого-то хера рука не поднимается.

Столько лет!

И я не ошибаюсь. Не ошибаюсь, на хрен, в людях!

– Мы выезжаем. Я на месте все сам проверю!

– Нечего проверять. Давид. Вся ясно. Ехать нет никакого смысла. У тебя на востоке затыка. Проблемы с поставками серьезные. Туда надо силы бросить. А этого… Я сам разберусь. Людей пошлю.

– Нет.

Сжимаю кулак до хруста.

С любым другим так бы и поступил! Время еще терять, тут Рашид прав!

Но, блядь. Я в глаза. В глаза ему посмотреть хочу. Послушать. Как он до такого докатился! Как дошел!

Разжалобит меня его история? Прощу?

Вторых шансов в этой жизни давать нельзя!

Если были проблемы, ко мне мог всегда прийти. Денег бы дал. Помог бы. Не первый год работаем!

Слабостью, страхом и прочей хренью все оправдать можно. И главное. Каждый слабак всегда сам себя перед собой и оправдает!

Но рука должна быть твердой!

Тут мне старший брат, Бадрид, в пример.

Кто однажды был прощен, тот после нож в спину воткнет. Это факт.

И все же…

Чувствую, что должен. Понять. Разобраться. Дать последнее, на хрен, слово!

* * *

Странно даже, что Алиев не прячется. Не выдумывает каких-то причин, чтобы не встретится со мной. Наоборот. Зовет остановиться у него. Погостить все те дни, пока в городе буду.

Это что?

Такая наивная хитрость?

Понял, что расправа его едет. Смерть его.

Думает, если я под его крышей поживу, то рука на хозяина не поднимется?

Традиции дело святое, конечно. Вопросов нет. Но и умываться я не собираюсь. Вот ни разу.

Что ж. Соглашаюсь. Посмотрю. Прикину, как с ним быть.

Лучше бы сам покаялся. Тогда, может, еще и в живых оставлю!

А дикая ярость клокочет внутри.

Только подъезжаю к городу, а уже все крушить хочется!

Ненавижу. Ненавижу предателей! Что меня вообще сюда на хрен привело? Лучше бы и правда. Людей послал и дело с концом!

Слишком сильно ярость накатывает. Понимаю, что не сдержусь.

Не дам шанса высказаться.

Кулаки сжимаются сами по себе. Требуют отмщения. Сжаться на горле предателя. Смотреть, как глаза его лживые из орбит вылезут, а рот, который врал мне, посинеет!

Блядь! Так нельзя! Не за тем сам, лично, приехал!

Отправляюсь на конюшни.

Здесь всегда отдых. Добрая скачка дает ясность ума. Прочищает мозги. Снимает эмоции. Другим человеком иногда делает!

Беру своего Мустанга. Давний подарок одного из партнеров. Скучал по мне, добрый конь.

И несусь. Благо, здесь есть, где развернуться. Город небольшой, очень быстро оказываюсь за ним. На дороге, где по-настоящему нестись. Лететь вскачь можно!

Мысли испаряются. Становятся чистым листом. Светлой бумагой.

Злость еще бурлит, но где-то уже глубоко. Внутри.

Остываю.

Уже неспешно прогуливаюсь, возвращаясь в город.

Плавно еду по парку, как вдруг…

Это вспышка. Молния.

Как яркое солнце прямо в глаза.

Не пойму, что меня вдруг так дергает.

Будто миллион ватт по всему телу проносится!

Сам не замечаю, как Мустанг почти наезжает на нее.

Видение.

Чудное. Дикое. Нереальное!

Соскакиваю с коня, успевая ее подхватить.

И ошпариваюсь.

В глаза заглядываю, а будто в море глубокое со всего размаху лечу.

И утонуть. Захлебнуться в них хочется.

Каждое прикосновение, – ожог и дикий удар сердца.

– Моя!

Колотится где-то под ребрами.

А руки скользят по гладкой коже спины.

Почти не разбираю никаких слов.

Ничего не вижу.

Только глаза эти, что слепят все сильнее.

Губы, от которых даже взглядом оторваться не могу.

И чувствую, что не просто держу ее. Уже ласкаю. И руки оторваться не способны!

Чувствую собственную дрожь. По венам. Будто дикий зверь, что во мне прежде дремал, вдруг очнулся. Требует больше. Рычит. Уже заявляет свои права на нее! И ее. Ответную. Нереальную.

Будто молнией ударило. Враз накрыло. Так, что до одури, до того, что задыхаться начинаю, хочется ее к себе прижать.

Накрыть сочные губы своими. Не отпускать!

Но заставляю себя выпустить из рук.

Это помутнение. Громовой удар!

А у меня дела важные есть. И…

Найду. Я ее найду. После. Когда разрулю все с Алиевым!

Дела ведь на первом месте. Тем более, такие!

И, как бы мне не хотелось сейчас просто забросить красавицу на плечо и унести с