Тетка на миг испугалась, потянулась к горлу рукой, но затем все с тем же упорством ответила:

— А вам откуда знать? Соседушки наклепали? Они от зависти еще и не такого понарасскажут.

Только после слов про амулет до меня стал доходить смысл происходящего. Пока Ратко был занят переговорами, я дернула за рукав Леля.

— Что за амулет-то?

Красавец повернул ко мне свое нахмуренное лицо и кивнул в сторону старостихи:

— Да вон, его и искать не надо — на шее у нее висит.

Я пристальнее присмотрелась к красным бусам на шее у тетки. Шарики сверкали слишком ярко — неудивительно, что соседка обратила на них внимание.

В это мгновение снова раздался скрежет, и хорошо утоптанная дорога у нас под ногами внезапно треснула. В узком, с палец толщиной, разломе показалась черная промерзшая земля.

— Откройте, пока никто не пострадал! — вновь заорал Ратко.

— Еще угрожать мне вздумали? Пошли прочь! И без городового не показывайтесь! Ишь, пусти их на порог — пол-избы вынесут!

— А вышибить ворота конечно же нельзя? — решила удостовериться я, оглядывая могучую фигуру горе-переговорщика.

— Нельзя, — остудил меня Лель. — Нас Вольга за репутацию своего дома потом в ступе в кашицу истолчет.

Какие все щепетильные! Пока я оглядывалась по сторонам, трещина у нас под ногами стала в два раза длиннее. Этак мы скоро во тьму подземную провалимся. Надо что-то срочно предпринимать.

— Ратко, подсади-ка меня! — Я потянулась к великану, словно маленькая девочка, просящаяся на ручки. Волшебник поднял брови, но просьбу исполнил, усадив меня к себе на плечо.

Наконец-то моя макушка оказалась над забором.

— Тетенька, вам бусы краденые достались! — уцепилась за штакетины я.

— Ничего не краденые, я их честно на базаре за тридцать копеек купила! Сгинь, сопливка, мала еще поклеп наводить!

— Тетенька, их у ведьмака украли, он ведьмачке хотел своей подарить! Не губите себя! Высосет вас это ожерелье досуха-дочиста! Вон все окрестные дворы уже страдают! — Я покосилась вниз на Леля и прошипела: — Что стоишь? Волшбуй давай!

— Брешешь, малявка! — побледнела тетка.

— А вы на руки свои поглядите. Ноготки-то желтеют, кожа морщинится уже. Да и пятна темные, вон они. Всю как есть высосет!

Не знаю, что там делал Лель — я на него не смотрела, — но чем больше тетка разглядывала свои руки, тем больше ужаса проступало на ее лице.

— И это только начало! — на радостях от удачной импровизации пообещала я.

Старостиха завизжала и попыталась сорвать с себя украшение, но замок не желал поддаваться трясущимся рукам.

— Спасите! Помогите! Ломайте ворота!

Ага, как же! А потом скажут, что все мы просто кучка юных вандалов.

— Ратко, подсади выше!

Волшебник без лишних слов поднял меня выше, и я оттолкнулась пяткой от его плеча. К несчастью, грациозно перемахнуть через забор не получилось. Гигантские валенки и тяжелый полушубок этому нисколько не способствовали. Остатки гордости я все же сохранила, чудом не упав лицом в сугроб. Правда, это стоило мне одного валенка. Второй я скинула уже сама, потому что смысла в нем не было, и босыми пятками по утоптанному снегу понеслась к крыльцу.

Ну, молодое тело, выручай! В ближайшие дни мне будет не до простуд!

Пропрыгав по ступенькам крыльца, я подскочила к старостихе и с помощью тонких ловких пальчиков живо расстегнула застежку на бусах.

— Ребят, что с ними теперь делать? — Я помахала ярко-красной низкой в надежде на дальнейшие указания.

— Ворота сначала нам отопри, коза, — беззлобно рассмеялся Ратко.

— Слышали? Отпирайте, — велела я тетке, которая за две минуты без волшебного украшения словно бы вылиняла.

— Я?

— Ну я же не пингвин, босиком по снегу бегаю только в крайних случаях. — Мне уже удалось усесться на скамейку, что была прибита на крыльце, и подобрать под себя начавшие замерзать ступни.

— Пин-вин? — не поняла старостиха, но послушно направилась отпирать ворота.

— Из нашего хранилища бусы. — Вольга задумчиво повертел в руках низку. — Хозяйка-волшебница неизвестна. Украшение подпитывает жизненные силы носящего, а энергию берет из окружающей среды. Если его не контролировать — а обычный человек этого делать не может, — недалеко и до беды — вон как улица уже пострадала.

Я выразительно показала северянину на его воспитанника, склонившегося у моих ног. Выходило подозрительно. С чего хозяину дома на Калиновой рассказывать о волшебных предметах совершенно посторонней девчонке?

— Ну все, теперь не захвораешь. — Ратко выпустил мои ступни из ладоней и аккуратно опустил в валенки. Было ощущение, что я погрела ноги у камина. В ладонях волшебника будто скрывалось по угольку.

— Спасибо. Зачем тебе дубленка, если ты и так теплый? — наивно спросила я.

— Чтобы девкам нравиться, — улыбнулся Ратко.

— Иди лучше со всеми вместе улицу подлатай, — заметил Вольга. — Так ты девкам больше понравишься.

— Да какой с меня толк?

— Ну, может, лед где растопишь, — двусмысленно ответил наставник, и Ратко ушел.

— Вот теперь можно и делом заняться, — удовлетворенно сказала я. — Пойдемте спросим у хозяйки, где она такие бусы взяла.

— Ну пойдем, — вздохнул Вольга. — Только не думаю, что из этого выйдет толк.

В ужасе от всего пережитого старостиха заперлась в доме и еле слышно подвывала из-за двери. Я посмотрела на волшебника и деликатно постучала.

— Уйдите, — протяжно донеслось в ответ.

Пришлось вновь пойти на обман.

— А остатки чар кто с вас снимет?

На минуту в доме воцарилась тишина, затем дверь открылась, и на пороге появилась опухшая и заплаканная хозяйка. К счастью, Вольге в отличие от его учеников не надо было объяснять, как обманывать доверчивых горожан. Он живенько и с самым серьезным видом стал размахивать над пострадавшей руками, делая виртуозные пассы. Так что тетенька прониклась.

— А где вы взяли эти бусы? — не теряла времени я.

— Купила, — с вызовом ответила старостиха, хотя у меня и в мыслях не было обвинять ее в воровстве.

— Как купили? — удивилась я, потому что бусы скорее подходили молодой девушке.

— Как-как! На базаре! Мешок крупы купила неделю назад, дома пересыпать стала, а там, глядь, бусы эти.

— А у кого купили?

— У Никифора, у кого ж еще?

— То есть вы его знаете?

— Его весь город знает, — перебил меня Вольга и покачал головой в знак того, что эта ниточка никуда не приведет. — Ну все, вот и готово. Сегодня поспите, а завтра как новенькая будете.