на то, что для выполнения какого-либо двигательного акта необходимо совершить серию отдельных движений, соответствующих его общему замыслу. Такой замысел Липман назвал «идеаторным эскизом» (наброском). По существу, он представляет собой план действия, который разворачивается в отдельные двигательные акты («кинетические мелодии»). Чтобы действие совершилось, необходима также передача представлений о нем в исполнительный (моторный) центр. Таким образом, в структуру праксиса как высшей психической функции входят три звена: идеаторное, передаточное и исполнительное.

Термином праксис принято обозначать практическое предметное действие. Таких действий человек осваивает великое множество: от самых простых (еда, одевание и пр.) до сложнейших, представленных, например, профессиональными навыками и пр.

В разделе нейропсихологии, посвященном праксису и апраксии, А. Р. Лурия подчеркнул основную мысль родоначальника учения о праксисе, а именно о его предметности и произвольности.

Предметный праксис

Для того чтобы раскрыть суть предметного праксиса, обратимся к следующему. Посредником между человеком и его произвольными действиями является предмет, понимаемый как объект действительности в самом широком смысле слова. Вначале это был предмет, предоставляемый природой (камень, ветка дерева, плоды, шкуры убитых животных и т. д.), а затем предмет, являющийся продуктом деятельности самого человека, то есть рукотворный. И те и другие предметы формировали праксические действия людей. Для того чтобы сорвать плод с дерева, нужно принять соответствующую позу, поднять руку вверх и сделать движение отрыва плода от ветки; для того чтобы поймать мяч, нужно протянуть обе руки вперед и сделать захватывающее движение; для того чтобы взять иголку, нужно соединить два пальца – большой и указательный – на одной руке.

Все эти действия отличны друг от друга и могут выполняться в отсутствие предмета, то есть на основе имитации. Так, мы можем не срывать плод с дерева, а показать, как это делается, не ловить реальный мяч, а показать, как ловят воображаемый мяч. Откуда же мы знаем, какую именно конфигурацию следует придать корпусу и конечностям, кистям и пальцам рук при исполнении тех или иных действий? Конечно же, этому знанию мы обязаны предмету и опыту оперирования с ним.

Совокупность рукотворных предметов составила значительную часть созданной человеком цивилизации в целом. В современном мире роль предмета не столь доминантна, как ранее, однако остается еще очень важной, особенно в детском возрасте. Современный ребенок с его ранней готовностью к сложным видам отвлеченной деятельности не обходится без предмета, без оперирования им. Взрослый человек также пользуется предметом повсеместно и ежеминутно, однако многие секреты предметной деятельности им утеряны. Достаточно вспомнить колоссов острова Пасхи, пирамиды Хеопса, которые сделаны руками человека, но как именно, не очень понятно. Секрет сотворения этих «чудес» утерян. Да к тому же, если бы человек и оставался таким же искусным в ручной деятельности, вряд ли он бы стал делать подобные предметы. Они перестали быть столь необходимыми, как ранее (и в эстетическом, и в практическом смысле). Нас уже не окружают люди в костюмах, ручная отделка которых изумляет и умиляет, дома и их убранства упростились до геометрических форм. Стили мадам Помпадур, барокко, рококо – историческая данность, переставшая быть реальностью сегодняшнего дня. Правда, сохранились еще православные храмы, готические соборы, «кружевные» мечети Востока, которыми мы можем любоваться, но создавать в том первозданном виде уже не будем.

В «предметный» период онтогенеза ребенку, как и нашим предкам когда-то, необходимо разнообразие предметов, которыми он может оперировать. В первую очередь, это игрушки, затем – бытовые предметы, а после и все остальные. Королевой игрушек по праву можно считать погремушку. Она стимулирует и зрительный, и слуховой гнозис, и кистевой праксис, вырабатывает направленность внимания и деятельности в целом. Не менее «великими» являются кукла, кубики и пирамидка. Это незаменимые стимулы для развивающегося гнозиса и праксиса.

Пальцевый праксис

Особое место занимает пальцевый праксис. Он свидетельствует о значительной степени дифференцированности кистевых действий. Маленький ребенок очень рано (начиная с 5–6 месяцев) проявляет любовь к игре с пальчиками. В это же время у него появляется осмысленный указательный жест, делающий ребенка принципиально отличающимся от всех животных, даже от примата, который, если и может что-то обозначить, то рукой, но не пальцем. Своего апогея любовь ребенка к действиям с пальцами достигает в широко известной игре «сорока-ворона».

Освоение ребенком пальцевого праксиса происходит не путем копирования различных пальцевых поз, воспроизводимых взрослыми, а в процессе различных видов предметной деятельности (рис. 58). Чем она разнообразнее, тем быстрее появляется способность складывать пальцы произвольно, вне предметных действий.

Рис. 58. Позы в рамках кинестетического пальцевого праксиса

В течение жизни кистевой и пальцевый праксис могут совершенствоваться до поражающих воображение пределов. Однако это не является имеющим отношение к качеству произносительной стороны речи.

Владение кистями рук может быть фантастически виртуозным, а речь оставаться такой, какой она сформировалась в том возрастном периоде, который для этого отведен природой. На рис. 59 даны примеры виртуозного владения кистями и пальцами рук.

Рис. 59. Пример виртуозного владения кистями и пальцами рук

Движения пальцев и кистей рук, согласно современным исследованиям, способствуют более быстрому созреванию нейронных цепей. Экспериментально доказано, что они увеличивают число дендритных шипиков на кончиках нервных клеток. Следовательно, ребенку необходимо тренироваться, осваивая самые различные праксические действия. В этом плане ручные поделки, ручной труд, игра на музыкальных инструментах и пр. способствуют созреванию проводниковых систем мозга. При освоении новой задачи взрослыми у них также формируются двигательные навыки, которые становятся основой долговременной моторной памяти.

В историческом аспекте формированию праксиса рук способствовала активация в мозге зеркальных нейронов, которые открыл Джакомо Риццолати (2012). Основное их скопление – премоторная кора мозга, однако они расположены и в других областях коры: в ассоциативной теменной (нижняя теменная) и височной (верхняя височная) коре. В жизни древних людей способность копировать действия друг друга сыграла огромную прогрессивную роль. Исчезла необходимость изобретать все способы действий самому: один человек изобретал, а остальные могли подражать и учиться.

Способность совершать предметные действия без предметов, руководствуясь приобретенными представлениями об образах действия с ними, носит название символического праксиса. К нему относятся все смысловые жесты (как едят, как пьют, рубят дрова, водят машину и пр.). Именно символические жесты составляют особый язык глухих – амслен.

Вербальная способность слышащих людей оттеснила язык жестов на второй план, однако всем известны ситуации, когда вместо слов приходится использовать жесты (нельзя кого-то разбудить, нужно что-либо неслышно подсказать, наконец, что-либо сообщить, когда слов не слышно, например, в момент отправления поезда тому, кто уезжает).

Оральный праксис

Еще более сложным, чем