— По машинам! Вперед!

* * *

…Их ждали. Идущие по верху дозоры боевого охранения погибли под огнем и под гусеницами грязно-серых танков с черно-белыми крестами на башнях. Но отчаянная гибель пограничников позволила основным силам капитана Корчагина развернуться в боевой порядок. Командир скомандовал остановку и вылез по пояс из башенного люка, держа в руках бинокль. Рискованно, конечно, в бою открывать люки. Но обзор из Т-35 был отвратительной, а командиру нужно было увидеть максимально полную картину. И картина эта его отнюдь не радовала.

Впереди простиралось поле с черными силуэтами танков, медленно и неотвратимо ползущих навстречу. А у дальней рощицы, скорее всего, артиллерийская батарея. Во всяком случае, Иван Корчагин ее бы там и разместил. Жизнь прожить — не поле перейти! У каждого свое поле, и это поле стало его, капитан Корчагин почувствовал это столь ясно, что и сомнений никаких не осталось. Бросив еще один взгляд поверх бинокля, красный командир задраил за собой башенный люк.

— Огонь с коротких остановок без команды. Вперед!

Две стальные лавины рвались навстречу, чтобы слиться в хаосе и торжестве уничтожения. Бронированных монстров родили заводские цеха, увенчанные дымными трубами, ради этого мига. Вырвавшись из стального грохота станков и мостовых кранов, клепаные стальные звери резвились в полях и лесах, изрыгали дым и пламень, научаясь убивать себе подобных. И вот они сошлись — бездушные стальные коробки, грохочущие на гибких лентах гусениц. И в своих стальных внутренностях берегущих хрупкие живые души. Именно пламень живых душ и пылающих сердец и оживляет ревущий на тысячу адских голосов металл.

Лейтенант Горелов бил по наступающим танкам гитлеровцев из длинноствольной «сорокапятки». Это были угловатые Pz.III-G с короткими стволами 50-миллиметровых пушек KwK-39L/42. Да еще в боевых порядках танков ползли приземистые самоходки «Штурмгешютце» дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

«САУ StuG III» выпускалась в различных серийных модификациях. «StuG-III Ausf. А» — это первая версия, которая строилась на шасси танков Pz.III Ausf.E/F. Ее короткоствольная 75-миллиметровая пушка «Stuk-37L/24» устанавливалась в низкопрофильной броневой рубке в передней части корпуса. Все четыре члена экипажа, включая механика-водителя, располагались в рубке. Толщина лобовой брони боевого отделения и корпуса достигала пятидесяти миллиметров. В отличие от базового танка самоходка не имела люков в бортах корпуса, зато ее двигатель, трансмиссия и ходовая часть остались без изменений. Боевая масса машины составляла около двадцати тонн. Исключительно низкий силуэт «Штурмгешютце-III» делал эту боевую машину исключительно опасной.

Серые «панцеры» открыли огонь с предельной дистанции. Вокруг советских танков взметнулись черные фонтаны взрывов. Советские танки шли сквозь стальную метель осколков и огонь. В центре — исполинский пятибашенный «крейсер» на гусеницах и две непревзойденные «тридцатьчетверки». А на флангах — модернизированные и скоростные БТ-7М. Внешне они почти не отличались от серийных БТ-7. Основное техническое различие заключалось в установке на эти танки дизельного двигателя В-2 вместо карбюраторного М-17Т.

Жесткость корпуса БТ-7М была повышена за счет установки раскосов, в днище появился подмоторный люк, уменьшились размеры колпака воздушного фильтра-пылеулавливателя. Большая экономичность дизеля позволила сократить запас топлива и отказаться от дополнительных баков на надгусеничных полках. Таким образом, модернизированный танк существенно выиграл во взрывопожаробезопасности. БТ-7М выпускался до конца 1940 года, а некоторое время — даже параллельно с Т-34. Всего было изготовлено более семисот экземпляров БТ-7М. Вот только, несмотря на модернизацию, пушка осталась прежней — 20К, 45-миллиметровая. И несмотря на высокую начальную скорость, ее снаряды уже с трудом справлялись с броней немецких танков.

Тем не менее слитный грохот выстрелов советских танков заставил угловатые бронекоробки с черно-белыми крестами на бортах и башнях снизить скорость. Стрелял вместе со всеми и пятибашенный «флагман».

Лейтенант Горелов довернул башню и ударил бронебойным по гусенице «Панцер-3». Повезло… Траки вместе с переломанными стальными пальцами, их скрепляющими, разлетелись. По инерции угловатый Pz.III-G развернуло, и следующий снаряд Николай вогнал прямо в люк на борту широкой башни. Мощный удар убил всех, кто находился в боевом отделении. Еще один механический крестоносец превратился в груду обломков.

Немецкие танкисты привыкли воевать с комфортом. Но леса и поля Западной Украины — это вам не Лазурный берег! Здесь — только держись!

Грохнула 76-миллиметровая пушка КТ-28 главной башни. Капитан Корчагин, не мудрствуя лукаво, засандалил шрапнельный, поставленный на удар. Попавшая «под раздачу» самоходка остановилась. Хоть ее броня могла и защитить от такого удара, но, видимо, от сотрясения разладился мотор.

Несмотря на то, что орудие «главного калибра» не имело бронебойного боеприпаса, шрапнельные и, в особенности, осколочно-фугасные снаряды были серьезной угрозой для относительно легких немецких танков.

Тем временем танковый бой распался на отдельные стычки. Бронированные монстры гремели и плевались огнем, изничтожая себе подобных в первобытной ярости. Казалось, это не техника, а два стада разъяренных динозавров крушили друг друга.

Немецких танков было больше, и организованы они были лучше, благодаря радиосвязи. Они вертелись по полю, заходили с флангов, стреляли непрерывно. Их снаряды высекали искры рикошетов из брони советских машин. «Тридцатьчетверки» держались, равно как и «сухопутный крейсер» Т-35. А вот быстроходные БТ-7М были разбиты первыми же попаданиями со средней дистанции. Пятидесятимиллиметровые пушки немецких танков, а тем более семидесятипятимиллиметровые, установленные на самоходках, не давали им никаких шансов.

Ударила с ходу по вражеским танкам истребительная батарея из трех «сорокапяток». Артиллеристы сумели поджечь два «панцера», прежде чем их накрыли навесным артогнем самоходки и гаубичная батарея. «Прощай, Родина»! — по-другому и не скажешь, но даже своей смертью советские солдаты становились на пути новых механизированных крестоносцев…

Расправившись с силами прикрытия, гитлеровские танкисты сосредоточили огонь на двух «тридцатьчетверках» и тяжелом «сухопутном крейсере». Три советских танка вели непрерывный огонь по маневрирующим «панцерам» и самоходкам противника, и много их зажглось дымными кострами на том поле смерти. Юркие и бронированные Т-34 под прикрытием огня «старшего брата» выматывали силы панцерваффе.

Но вот в дело вступила гитлеровская гаубичная батарея. Совместным огнем немецкие артиллеристы и танкисты подбили одну «тридцатьчетверку», затем другую…

На поле боя остался лишь исполинский Т-35 — пятиглавый «Змей Горыныч» со стальной шкурой и огнедышащими жерлами орудий.

Стволы пушек уже перегрелись от постоянной стрельбы, внутри бронированных отсеков «сухопутного крейсера» уже было нечем дышать от пороховой гари, раздирающей легкие. Захлебывался от перегрева двигатель. Однако экипаж капитана Корчагина продолжал вести бой.