– Это образное выражение, – скривилась Алла. – Но вообще-то мы с Колей проводим отпуск у его деревенской родни. Ходим на рыбалку, по грибы. Коля любит жареные лисички. Ему нравится на рассвете писать с натуры цветущие луга, речку или дубовую рощу. Я помогаю. У него чудесные пейзажи! А выставку никак не удается организовать.

«Она совершенно не упоминает о себе, – подумала Астра. – А ведь она тоже занималась живописью. Похоже, эта женщина устроила из своей жизни культ Николая Казаринова, непризнанного гения. Надо бы на него взглянуть».

– Вы меня заинтриговали. Где я могу полюбоваться его работами? Пейзажи – моя слабость.

Жена художника расцвела.

– У Коли в мастерской. Мы арендуем небольшое помещение в цокольном этаже нашего дома. Там большинство его картин, набросков и графики. Вот мой телефон, позвоните, когда у вас будет время.

Она протянула Астре скромную визитку, изготовленную на фирме «Рэм».

Попрощались они тепло, как давние приятельницы.

– Ой, я опаздываю! – спохватилась Казаринова. – Извините, побегу!

Когда за ней закрылась дверь, Матвей тоже поднялся, глядя на часы. Он еще успевал на послеобеденное совещание.

– Ты когда-нибудь пил абсент? – спросила Астра.

– Один раз. Горькая зеленая бурда. А запах как у жидкости для полоскания рта.

Глебов шел по улице, как пьяный. То, что он увидел в «мавританском будуаре», выходило за рамки здравого смысла… Он силился понять и не мог. Его ум отказывался работать, делать какие-либо выводы. Ранняя весна превратила город в сюрреалистическую картину в мутных черно-голубых тонах. Как будто безумный художник пытался написать на темном холсте лунные улицы, деревья и дома: его рука дрожала, и мазки ложились неровно – где гуще, где реже…

Глебов не сразу сообразил, что у него все расплывается перед глазами. Он остановился и опустился на грязную скамейку. Тут же вскочил – вдруг его заметят здесь, запомнят? Ему нужно идти, как можно быстрее… и как можно дальше отсюда. Дальше, дальше! Взгляд зацепился за таксофон. Таксофон!

«Мне нужно позвонить? – подумал Глебов. – Но кому? Зачем? Мне нужно позвонить!»

Он забыл про мобильник. Он все забыл, кроме открывшейся перед ним картины в полумраке «мавританского будуара».

Впрочем, даже если бы его память включилась, напрасно было бы шарить по карманам в поисках телефона. Трубка осталась дома – он спешил и не удосужился захватить ее с собой. А карточки у него не было. Он никогда не пользовался уличными автоматами.

«Будет поздно! – вспыхнуло в у него в уме. – Ты пожалеешь…»

Откуда приходят эти мысли? Глебов остановился и приложил руку ко лбу.

Лицо Магды, которая смотрела на него из окна, когда он уходил, так явственно представилось ему, что он вздрогнул. Неужели это она? Нарочно позвонила ему, хотела проверить, убедиться… Нет. Она не могла.

«Почему нет? – возразил он себе. – Она знала, что я побегу туда… Она нас застукала! Она все подстроила…»

Пронизывающий ветер и пустота ночных улиц отрезвили его. Кое-где еще лежал снег – серый, покрытый ледяной коркой. Каждый шаг отдавался эхом от спящих домов. И эти простые звуки вернули Глебову ощущение реальности. Он решил ехать на вокзал – там он смешается с другими пассажирами, и его не запомнят.

Он пытался остановить такси, но несколько машин проехали мимо – видимо, его внешность не внушала доверия. Наконец, какой-то допотопный «Москвич» притормозил.

– На ближайший вокзал… – выдохнул Алексей.

Водитель с подозрением уставился на него:

– Под кайфом, что ли, мужик?

– Нет… я… – Он полез в карман и не глядя вытащил купюру. – Подбрось! Не обижу.

Водитель хмыкнул, но купюра произвела на него должное впечатление:

– Ладно, садись.

На вокзале Глебов купил телефонную карту и позвонил – он набрал номер, который сам собой всплыл в его памяти.

– Я, между прочим, сплю… – пробормотала Астра. – Вы на часы смотрели?

– Нет.

– Что-то случилось?

– Мне необходимо срочно с вами встретиться!

Глебову было не до правил приличия. Он не мог говорить по телефону о том, что произошло.

– Не могли бы вы приехать… – Он даже не знал, на каком вокзале находится. – О, черт!

– Я никуда не поеду. Уже поздно.

Поздно! Она тоже говорила: «Будет поздно!» Глебов вдруг рассвирепел:

– Вы не хотите меня выслушать? Я ваш клиент! Вы обязаны… – Он осекся. – Простите… Я не в себе.

Ему стало стыдно за панику, которой он поддался, за ужас, которому позволил овладеть собой.

– Подождите до утра, – предложила Астра.

– Подождать? Вы даже не знаете, о чем речь! Хотя… вы правы. Я потерял счет времени, совсем расклеился. Извините меня.

Он положил трубку и посмотрел наконец на часы. Не мудрено, что Ельцова отказалась ехать, – уже ночь. Три часа ночи… Магда, вероятно, беспокоится. Или наоборот, торжествует, злорадствует. Добилась-таки, чего хотела. Может, позвонить ей?

Он подумал о Коломбине, о том, как она лежит там – среди мавританских арок и ковров, оловянного блеска кувшинов, фальшивой позолоты, синих драпировок. А закрыл ли он дверь за собой? Его обожгла мысль о количестве улик, которые он не успел убрать, – следы, ворсинки одежды, отпечатки пальцев. Господи, какой же он олух! Нужно было не спешить и уничтожить все, что можно.

– Никто не знал о наших встречах и об этой квартире, – прошептал он. – Таинственность, которой маска окружала себя, сослужит мне хорошую службу.

– Не строй иллюзий! – безжалостно произнес внутренний голос. – А Магда? А тот, кто сделал это?

Женщина, которая дремала, опустив голову на плечо своей спящей подруги, приоткрыла глаза и взглянула на него. Глебов с трудом сдержался, чтобы не отвернуться. Ему нечего бояться – это просто пассажиры. Скоро объявят посадку, и они пойдут к своим поездам, умчатся в дальние края. Им нет до него дела!

«Как я оказался в зале ожидания? – подумал он. – Ноги сами принесли. Куда мне еще деваться? Посижу тут до рассвета, а там…»

– Алиби! – произнес кто-то внутри него. – У тебя нет алиби! Когда тебя спросят, где ты был в момент убийства, тебе будет нечего сказать. Что заставило состоятельного человека бродить ночью по городу, околачиваться на вокзале? Почему ты не спал, как все нормальные граждане, в своей постели? Ссора с женой? Чепуха! Вы не ссорились, и Магда охотно подтвердит это. Она тебя утопит, посадит на скамью подсудимых, а потом в тюрьму. Тебе конец, Алекс. Беги!