Мы ехали быстро, обходя стороной места, где индейцы могли устроить засаду, и настороженно следили, не появится ли где облако пыли — верный признак погони. Нам приходилось остерегаться не только индейцев, но и многочисленных разбойников, а также мексиканских солдат, которым наверняка не понравилось бы наше присутствие здесь. Все это время дети и не думали плакать, они не издали ни звука — вот уж этому апачи их научили.

К вечеру мы въехали в заброшенную деревню, где сохранились развалины глиняных хижин и недостроенная церковь; в сточной канаве журчала вода.

В углу одной хижины мы обнаружили скелет мексиканца в истлевшей одежде. Видимо, он пал в сражении, поскольку рядом лежало ружье. На левой руке виднелась костяная мозоль — результат неправильно сросшегося перелома, а потому рука была короче правой.

Тампико осмотрел скелет, потом перевел взгляд на ссохшуюся кобуру с вырезанным на ней инициалом — большой буквой «Б».

— Так вот где это случилось, Бенито, — задумчиво проговорил он и, обернувшись ко мне, добавил: — Я знал его. Парень он был паршивый, но отважный.

На заросшем сорняками поле мы нашли картошку и лук. Сварили кофе и похлебку из вяленого мяса, кукурузы и овощей. Еда получилась на славу. Правда, особенно рассиживаться не было времени.

Испанец вытер руки о штаны и взглянул на меня.

— Пора в путь, — сказал он. — Я чувствую запах смерти.

Джон Джей Баттлз уже сидел на коне. Мы не заставили его долго ждать, хотя опять пришлось расседлать лошадей и заменить их другими.

К концу дня жара сделалась нестерпимой, ни малейшего дуновения ветерка. Мы продолжали скакать, стараясь поменьше поднимать пыль. Вдруг Мерфи разглядел дым костра, который в форме вопросительного знака поднимался от подножия холма. Мы знали, чем это чревато, и, пришпорив коней, помчались к северу, насколько позволяла местность.

После полуночи мы остановились в небольшом овраге и разбили лагерь. Правда, костер разводить не рискнули.

Незадолго до рассвета мы опять были в седлах и двинулись вперед. Вскоре миновали деревню.

— Трес-Аламос, — сказал Рокка.

«Три Тополя» — такое название носили многие деревни. Мы миновали еще одну, держась от нее как можно дальше, потому что у нас не было времени отвечать на вопросы крестьян. Да им и не понравилось бы, если бы мы привели за собой апачей. Эта деревня называлась Сенокипе — «Дерево с Дуплом».

Мне нравились названия, которые в этих местах давали поселениям: Санта-Росалия… Соледад… Ремедиос, Сайопа, Накори, Чимала, Кибури. Окитоа — «Гнездо Ястреба», Батуко — «Источник», Кумурипа — «Крысиная Нора», Матапе — «Красный Утес» и Бакадегуаци, что означает «в Белых Горах». Люди, первыми пришедшие на эту землю, давали поселениям поэтичные имена, обязанные своим происхождением местности. В названиях часто встречались тополя, ивы и кактусы окотильо.

На востоке разгоралась малиновая заря, отчего горы казались охваченными тусклым пламенем.

— Не нравится мне это, — хмуро проворчал Рокка. — Похоже на кровь.

На протяжении следующего часа мы насчитали три сигнальных дыма… и один ответный.

Остановившись у небольшого ручья, напоили и переседлали лошадей.

— Если что-нибудь случится, — сказал я Дорсет, — берите детей и поезжайте к границе. Гарри умеет ездить верхом, пусть возьмет одного ребенка.

Рокка повернулся к нам в седле.

— Я чувствую апачей. Они были здесь, и совсем недавно.

Мерфи рассмеялся.

— Ты все выдумываешь. Разве там можно их учуять?

— Они были здесь, — упорствовал Рокка, — и скоро вернутся.

Теперь мы забрались далеко на север, трава почти исчезла, все чаще встречались лысые песчаные холмы и белые прожилки кварца в коричнево-красных скалах. До полудня оставалось два часа, и солнце палило безжалостно. Воцарилась мертвая тишина. Над землей колыхалось знойное марево.

У меня по спине поползли мурашки. Снова и снова я перекладывал винтовку и вытирал пот с ладоней. Струйки пота стекали по лицу, оставляя грязные потеки, рубашка взмокла. Я попробовал прикинуть наши шансы, но не смог.

— Очень хочется снова увидеть, как желтеют листья и кричат дикие гуси.

— Ты говоришь о северных землях, — сказал Испанец Мерфи. — Я помню такое время в Вайоминге. Мы гнали на восток стадо из Орегона.

Ко мне подъехала Дорсет.

— Телль, — спросила она, — думаете, мы выберемся?

Мне не хотелось разговаривать, к тому же нельзя было отвлекаться, поэтому я ответил коротко:

— Пока нам везло.

Мы пришпорили коней и двинулись дальше — четверо отважных одиноких парней, девушка, едва входящая в возраст, и четверо детей. У каждого было по три верховых лошади, да еще одна вьючная — мы составляли приличный караван. Вторую вьючную лошадь мы давно потеряли.

Где-то на севере, далеко, пролегала граница. Это была тонкая линия на карте, но от этой линии сейчас зависела наша жизнь. Там мы можем найти помощь. А если проберемся чуть дальше на север, то окажемся в безопасности.

Мы перевели лошадей на шаг. Было очень жарко. Солнце утонуло в раскаленном небе.

По-моему, все понимали, что стычки с апачами не избежать. Мы могли ускользнуть от одного, даже от нескольких отрядов. Но от всех не ускользнешь. Апачи не щадят лошадей. Часто они загоняют их до смерти, а потом съедают. Так что своих скакунов они жалеть не будут. К тому же они поддерживали связь на расстоянии с помощью дымовых сигналов, которые было видно далеко.

Нельзя сказать, что я ненавидел апачей. Они были моими врагами в силу сложившихся обстоятельств, тем не менее это были мужественные бойцы и сильные люди, которые стойко переносят тяготы жизни на этой земле. Если они нас поймают, наверняка убьют. Мужчин будут пытать, девушку ожидает еще худшая судьба, но таков их образ жизни, а за это людей не судят.

Мы ехали шагом под скрип седел. Наши рубахи потемнели от пота, глаза разъедала стекавшая со лба соленая влага. Время от времени то один, то другой прикладывался к фляжке, но мы продолжали двигаться вперед.

И Рокка, и Испанец, и я знали, что неподалеку есть источник. На подступах к нему мы разъехались, осматривая землю в поисках следов, но их не было. Впереди уже маячил одинокий тополь и заросли ивняка. На востоке, ярдах в пятидесяти от источника, поднималась гряда голых скал примерно в полмили длиной и не более сотни ярдов шириной.

Натянув поводья, я остановился и внимательно оглядел их.

— Вот что, ребята, — сказал я, — если в тех скалах кто-то прячется, любой человек у источника будет для него подобен мишени в тире.

— Нам нужна вода, — возразил Испанец.

Обернувшись, я приметил скопище камней — наверное, остатки поглощенного пустыней скалистого хребта.