– Беда у нас, Дмитрий Иванович! – выпалила помощница ключника, как только притворила за ними дверь.

Взволнованным голосом Евфросиния начала рассказывать, что произошло:

– Сегодня утром я купила на рынке съестных припасов, и мы со слугой Михаила Черного поехала на санях в лес – проведать сестру и дочку. Приехали. Стала я помогать сестре обед готовить из привезенных продуктов. Тут возьми и спроси у Арины, вылечила ли она Паисия от простуды. А та и говорит, что Паисий у нее появлялся, но просил не настойку от простуды, а яд от крыс – мышьяк. Говорил, что ему однажды его давала наша мать, когда была жива.

Младшая сестра тогда случайно подслушала разговор матери с Паисием и помнила, что ключник пришел по просьбе наместника, что был до Шуйского – князя Никиты Ивановича Оболенского. Мол, наместник узнал, что крысы распространяют моровую язву и хотел их у себя в покоях извести. Болезнь, как раз стала распространяться по городу. Мать дала ему порошок камня арсения, прокаленного в закрытой колбе на огне вместе с толченой яичной скорлупой, который называется белый мышьяк. Она научила Паисия смешать мышьяк с ржаной мукой, чуть прожарить вместе и разбросать по местам, где бегают крысы.

А потом князь Оболенский как-то внезапно умер от страшных колик в животе. Тогда все подумали, что наместник умер от принесенной крысами заразы.

Сестра сказала ключнику, что у нее белого мышьяка сейчас нет, а он стал ей угрожать, сказал, что расскажет всем, что мать у них была отравительницей, и их с сестрой посадят в тюрьму, как сообщниц. Дал сроку неделю белого мышьяка достать. Послезавтра как раз этот срок истекает.

Евфросиния перевела дух и продолжила:

– Паисий, похоже, задумал кого-то отравить, а потом меня и сестру обвинить в этом. Понятно теперь, что ради этого он меня к себе на службу взял. Может ключник Шуйского отравить хотел и турецкие золотые себе присвоить. Может, хотел помешать татарам Смоленск захватить, чтобы город полякам потом передать. Мне то не ведомо. Только испугались мы, побросали все вещи в сани, да и поехали скорее в город.

А как по городу ехали, так я Паисия и увидела: он стоял на перекрестке двух улиц недалеко отсюда и разговаривал с боярином Яковом Матвеевичем Бороздны. Во время разговора оба старались держаться в тени домов и по сторонам все оглядывались. Этот боярин часто к Шуйскому приходил раньше и наедине с ним долгое время переговоры вел.

Хворостинин нахмурил брови:

– Вас Паисий видел, когда вы в санях мимо ехали? – спросил, разом утративший хорошее настроение князь.

– Нет, Дмитрий Иванович, мы в санях под полог забились, а слугу, что лошадью правил ключник знать не мог, – ответила испуганная знахарка.

– Что мог делать Паисий в том месте, где ты его видела?

– Как же, у ключника там рядом дом, что ему от отца Августа в наследство достался. Отец тоже ключником служил, но еще при литовском наместнике Зеновиче, – поделилась своими знаниями былого молодая женщина. – Поговаривали, что из этого дома есть подземный ход за пределы города и по нему бояре хотели впустить поляков, когда те осаждали город полсотни лет тому назад. Да тогдашний московский воевода – князь Василий Васильевич Шуйский, по прозвищу Немой, изменников тех среди смоленских бояр разоблачил и на городских стенах всех перевешал. Подземный ход тот потом долго искали, да найти не смогли.

Услышав столь интересный рассказ молодой женщины, Хворостинин задумался: «Вот и началось то, чего царь опасался больше всего – боярская измена. Василий Васильевич Шуйский был верным слугой великому князю Ивану III, а отец заключенного им в тюрьму наместника – Андрей Михайлович Шуйский издевался над Иваном Васильевичем в детстве, за что был по приказу малолетнего царя убит псарями. Верный слуга Андрей Михайловича умолил тогда царя оставить сына убитого – Ивана в живых и увез его прочь из Москвы, в монастырь. Потом молодого Шуйского взяли на государеву службу. Может, Иван Андреевич затаил злобу на царя за смерть отца, а потому и задумал измену? Причем, странно, он сразу вел тайные переговоры и с поляками, и с татарами? То есть, был готов передаться сам и передать город любому из врагов.

Однако с расследованием измены Шуйского надо действовать весьма тонко. Прав был Малюта Скуратов, что род их очень силен и в случае ошибки в ходе следствия беды не оберешься.

Надо еще что-то делать с семьей бывшего наместника – женой Анной, сыновьями Василием, Дмитрием, Александром, Иваном. Пошлю-ка я их всех побыстрее с Михаилом Черным в Москву – пусть там в суде с ними всеми разбираются.

Мы же на изобличении Паисия лучше сосредоточимся. Тогда какие-то показания свидетелей будут, а так боярин скажет, что сам себя оговорил, испугавшись пыток, а про турецкое золото он, мол, ничего и не ведал. Паисий то золото ему подбросил. А что не выпустил стрельцов татар бить в прошлом году, так это о защите горожан от врагов пекся».

Делиться этими мыслями наместник с Евфросинией не стал, а только спросил:

– Можешь показать моим людям дом, где живет Паисий?

– Могу. Пойду к нему в дом, скажу, что у меня на словах послание от Шуйского и все разузнаю, – самоотверженно заявила помощница ключника.

– Знаешь, нам еще не хватало молодых женщин посылать ловить опасных государственных преступников-воров, – рассердился Хворостинин. – Отведешь к дому ключника моих людей, сама только постучи в дверь и отворить попроси, а потом в сторону отойди. Понятно?

Хворостинин опять хотел добавить «красавица», но удержался. Не то было время, чтобы комплименты говорить нравившейся ему женщине.

– Понятно, князь, чего же тут не понять? Я у тебя верный воин и все приказания в точности выполню.

Этот ответ Евфросинии несколько обескуражил Дмитрия Ивановича, который только сейчас сообразил, что, действительно, обращается с молодой женщиной как со своим боевым холопом.

Однако времени выяснять отношения не было, и он отдал своим подчинённым распоряжение как можно скорее задержать Паисия. Под рукой оказался опричник Андрей Косой со слугой, да десятник Нечаев еще с одним стрельцом.

Евфросиния быстро шла по заснеженным улицам Смоленска к жилищу Паисия, а в паре шагов позади нее двигалось четверо хорошо вооруженных мужчин. Дело было к вечеру и навстречу попадалось совсем мало прохожих.

Подойдя к дому Паисия, его помощница постучала в дверь и громким шепотом произнесла:

– Паисий Августович, это я, Евфросиния. Откройте дверь на секунду, у меня вам весточка от Ивана Андреевича.

В доме послышались тихие шаги, видимо ключник подошел поближе к двери.

– Что за весточка? – спросил он изнутри таким же громким шёпотом.

– Ивана Андреевича посадили в тюрьму, но прежде он передал мне для вас какой-то маленький колючих. Сказал, что вы знаете, откуда он.

После упоминания о ключе Паисий приоткрыл дверь. Про арест Шуйского он уже знал, но возможность заполучить турецкое золото была столь соблазнительна, что хитрый лис на мгновение потерял ощущение грозящей опасности.