— Я как-никак твоя мать! — Ее голос стал умоляющим. — И я за тебя отвечаю.

— Мне уже двадцать четыре, — холодно ответила я. — И по закону я сама за себя отвечаю.

— Ева Лаурен…

— Не надо. — Я подняла руки, а потом бессильно их уронила. — Все, ничего больше не надо. А сейчас я ухожу, потому что не желаю тебя видеть. И слышать тоже не желаю, если только ты не принесешь мне искренние извинения. Я жду от тебя чистосердечного раскаяния, но учти, я тебе больше не доверяю. По крайней мере, пока.

Я прошла на кухню, схватила сумочку и встретилась глазами с Кэри, который ставил на поднос три бокала вина.

— Вернусь поздно.

— Ты не можешь вот так взять и уйти! — закричала мама, которая явно была на грани нервного срыва. — Мне одной не справиться. Никак.

— Продолжай следить за мной, — едва слышно пробормотала я.

Чертовы «Ролекс»! Воспоминание о проклятых часах ранило душу. Ведь этот подарок когда-то так много значил для меня. Хотя теперь мне было на него наплевать.

— Моника, пусть она идет, — успокаивающе произнес Кэри.

Он лучше, чем кто бы то ни было, знал, как справляться с чужими истериками. Конечно, свинство — оставлять его наедине с моей дражайшей мамочкой, но мне необходимо было уйти. Если я просто закроюсь в своей комнате, она будет скулить под дверью до тех пор, пока я не сдамся. А мне неприятно было видеть ее в таком состоянии, неприятно было заставлять ее мучиться.

Выйдя из квартиры, я открыла соседнюю дверь и ворвалась к Гидеону. Я страшно боялась, что расплачусь или что мама, не дай бог, меня догонит. Больше мне некуда было идти. Не могла же я появиться на людях вся зареванная и издерганная. Ведь мама была не единственной, кто наблюдал за мной. Это мог быть кто угодно. Полиция, Дина Джонсон и даже папарацци.

Я рухнула на диван в гостиной Гидеона и дала волю слезам.

— Мой ангел! — Голос Гидеона и его нежные руки вырвали меня из объятий сна.

Я сонно запротестовала, когда он повернул меня на бок, но затем спиной почувствовала, что он лежит рядом. Обняв и положив себе под щеку мою руку, он прижал меня к себе, и я впала в беспамятство.

* * *

Когда я проснулась, мне показалось, что я проспала много-много дней. Я лежала с закрытыми глазами, вбирая в себя тепло его мощного тела и вдыхая родной запах. Но через какое-то время решила, что если не встану, то напрочь собью свои биологические часы. Воссоединившись, мы и так ложились поздно, а вставали рано, и теперь усталость брала свое.

— Ты плакала, — зарывшись лицом в мои волосы, прошептал Гидеон. — Скажи, что случилось.

Я обняла его, уткнувшись в его плечо. И рассказала про «Ролекс».

— Возможно, у меня действительно неадекватная реакция, — закончила я. — Да, я устала и поэтому, чуть что, раздражаюсь. Но, Господь свидетель, все это так больно. Эта история свела к нулю подарок, что так много значил для меня. Понимаешь?

— Могу себе представить. — Его пальцы круговыми движениями ласкали мой живот через тонкий шелк блузки. — Мне действительно очень тебя жаль.

Я посмотрела в окно и поняла, что уже стемнело.

— А который час?

— Девятый.

— И когда ты вернулся?

— В половине седьмого.

— Что-то рановато для тебя. — Повернувшись, я посмотрела прямо ему в лицо.

— Когда узнал, что ты у меня, то уже не мог усидеть на месте. Захотелось обнять тебя, как только я получил твои цветы.

— Тебе понравились?

— Знаешь, читать твою записку, написанную почерком Энгуса, было… даже занятно.

— Я стараюсь соблюдать осторожность.

— И тем не менее продолжаешь меня портить, чрезмерно балуя. — Он поцеловал меня в кончик носа.

— А вот это я делаю совершенно осознанно. Чтобы тебя не интересовали другие женщины.

— Они перестали интересовать меня в тот самый момент, когда я тебя увидел, — ласково провел он пальцем по моей нижней губе.

— Говори-говори, врунишка. — Мою депрессию как рукой сняло. Ведь Гидеон снова был рядом, и я опять стала для него центром мироздания. — Небось снова хочешь залезть мне в штанишки?

— Но ты же не носишь штанишки.

— Это что, значит «нет»?

— Это значит «да». Я сплю и вижу, чтобы забраться тебе под юбку. — Его глаза потемнели, когда я слегка прикусила ему палец. — А потом оказаться внутри твоей горячей, мокрой, упругой маленькой киски. Весь день только об этом и мечтал. Я хочу тебя прямо сейчас, но мы немного подождем, пока тебе не полегчает.

— Тогда поцелуй меня, и мне сразу полегчает.

— Скажи точно куда?

— Куда хочешь. Целуй меня везде-везде.

Я прекрасно понимала, что рискую привыкнуть к тому, что он в моем полном распоряжении. Это мне страшно нравилось, но, по правде говоря, не могло продолжаться вечно.

Ведь он был связан с тысячами людей, с тысячами проектов и профессиональных сообществ. А если я что и вынесла из маминых многочисленных браков с успешными бизнесменами, так это то, что жены деловых людей являются скорее любовницами, поскольку их мужья, как правило, женаты на своей работе. Ведь мужчина становится командиром в определенной области не просто так, а потому, что целиком отдается делу своей жизни. Но в результате женщинам приходится довольствоваться объедками.

— Хочу, чтобы дома меня всегда ждала ты. — Гидеон заправил за ухо непослушную прядь моих волос.

Я всегда поражалась тому, что он словно читает мои мысли.

— А что, тебе было бы приятнее видеть меня босиком на твоей кухне?

— Ну, я не против, хотя гораздо приятнее видеть тебя голышом в постели.

— А ведь я очень даже неплохо готовлю, но тебе нужно лишь мое тело.

— Это всего лишь изумительная обертка, под которой скрывается все, что мне нужно.

— Что ж, я готова показать ее, если покажешь свою.

— С удовольствием. — Он нежно провел пальцем по моей щеке. — Но сперва я должен удостовериться, что ты пришла в себя после разговора с матерью.

— Ничего, как-нибудь переживу.

— Ева. — По тону я сразу поняла, что его невозможно сбить с толку.

— Я прощу ее, — вздохнула я. — Мне не привыкать. В сущности, выбирать не приходится, ведь я люблю ее и знаю, что она желает мне только добра, хотя и ведет себя совершенно неправильно. Но эта история с часами…

— Продолжай.

Я потерла грудь, чтобы успокоить сосущую боль.

— Она все испортила. И независимо от того, как будут развиваться наши отношения, в них навсегда останется трещина, которой раньше не было. Вот это-то меня и мучает.