Однако для правила, что напитки не утоляют голод, существуют и исключения. В конце концов, грудное молоко – это и еда, и питье для младенца. Некоторые виды жидкостей (суп – яркий пример) даже более сытны для большинства людей, чем твердая еда. Это зависит от ее густоты: чем жидкость плотнее, тем больше она подавляет голод[105]. Кроме того, на ситуацию влияют и наши представления: суп имеет давнюю репутацию сытного блюда, которое питает наше тело и душу. В отношении холодного газированного напитка, напротив, такого стереотипа не существует.

Рост продаж высококалорийных напитков – основная причина нашего энергетического дисбаланса (потребляемые калории и их расход). Средний ИМТ населения США увеличивается уже на протяжении более двух с половиной сотен лет, но внезапный резкий скачок произошел во второй половине 1970-х годов. В это же время ежедневная доля калорий, получаемых из напитков, внезапно увеличилась: с 2,8 до 7 % у среднестатистического человека. Это наблюдение доказывает, что между ростом потребления напитков и распространением ожирения существует взаимосвязь, которая прослеживается у населения всех возрастов и этнических групп[106].

Популярное мнение гласит (очаровательно!), что у человека с лишним весом просто нет силы воли. Но пример чрезмерно калорийных напитков еще раз показывает, что причиной ожирения нельзя назвать лишь лень или жадность конкретного человека. Около сорока лет назад продовольственные корпорации начали маркетинг совершенно нового набора напитков для американских и европейских потребителей. Минула пара десятилетий, и они заполонили весь свет, их видов становится все больше. В 2015 году Starbucks выпустил фраппучино со вкусом булочки с корицей, в одной порции которого содержалось 20 чайных ложек сахара (102 г). Удивительно не то, что две трети населения Великобритании и США имеют избыточный вес или ожирение, а то, что одна треть его не имеют[107].

Тем не менее, мы живем в обществе, где, несмотря на каскад изобилующих сахаром напитков, нам нельзя набирать вес. Жесточайший аспект современной культуры питания. Гигантский разрыв между наличием в свободном доступе множества продуктов питания и напитков и тем, как мы говорим о людях, которые каждый день их употребляют.

Во многих странах основная масса населения имеет избыточный вес или страдает ожирением. Тем не менее мы почти не обсуждаем, как это изменение повлияло на наше пищевое поведение. Мы переживаем из-за «эпидемии ожирения», но совсем не уделяем внимание тому, каково это – жить человеку с лишним весом в наши дни. В культурном отношении мы еще не приспособились к новой реальности и продолжаем воспринимать «нормальным» лишь стройное тело. Это грустно уже хотя бы потому, что стыд за лишний вес психологически мешает полным людям похудеть.

Тогда социологами была проведена серия исследований: десятилетним американским девочкам показывали фотографии шести детей и просили расставить их в порядке предпочтения, начиная с самых привлекательных. В результате они неизменно ставили девушку с ожирением на последнее место. Даже дети в инвалидной коляске, с обезображенным лицом или с ампутированной рукой казались им более предпочтительными для дружбы[108].

В 1968 году немецко-американский социолог Вернер Канман опубликовал статью под названием The Stigma of Obesity («Клеймо ожирения»). В ней на основании тридцати одного интервью, которые Канман провел в клинике для людей с ожирением в Нью-Йорк Сити, он описал ужасную дискриминацию молодых людей с лишним весом. Пациенты рассказали ему истории отвержения и насмешек, закрытых дверей и упущенных возможностей. Негативное отношение к людям с ожирением «встроено в нашу культуру», писал Канман. В 1938 году молодой еврей Канман попал в концлагерь Дахау. После побега он эмигрировал в США, где стал социологом, изучающим различные формы социальных предрассудков. Для него было ясно, что избыточный вес в Америке считали не просто «вредным для здоровья», а «морально предосудительным»[109].

По мнению Канмана, наихудшие последствия этого стереотипа в том, что он создает внутреннее чувство стыда, из-за которого от ожирения «невозможно освободиться». За пятьдесят лет, прошедших с момента публикации статьи Канмана, провели много других исследований, подтвердивших, что осуждение лишнего веса оказывает разрушительное воздействие на здоровье и благополучие тех, кто является объектом этих стереотипов.

Тем не менее общественное неодобрение людей с избыточным весом бесспорно существует.

На протяжении нашей истории существовали многочисленные культуры, где именно нестройные тела считались красивыми, но исследование 2011 года показывает, что феномен осуждения людей с лишним весом теперь распространился на Мексику, Парагвай и Американское Самоа. Между тем психолог А. Джанет Томияма обнаружила, что в западном обществе клеймение полноты «более социально приемлемо и жестоко, а в некоторых случаях более распространено, чем расизм, сексизм и другие общественные предубеждения»[110].

Очевидно, что не все люди, имеющие избыточный вес, одинаково относятся к этим негативным стереотипам. Некоторых совершенно не волнует их индекс массы тела, в то время как другие обращаются за утешением и самоуважением к движению «принятия тела», которое восхищается человеческим телом во всем его разнообразии. Тем не менее миллионы людей во всем мире пострадали (как психологически, так и физически) от клейма позора ожирения.

История помнит множество примеров, когда общество клеймило людей по состоянию их здоровья. И это никогда не заканчивалось хорошо для тех, кто был болен. Холеру, сифилис и туберкулез невозможно было взять под контроль, когда зараженных морально осуждали. В 2017 году в передовой статье британского медицинского журнала The Lancet утверждалось, что система здравоохранения не сможет эффективно предотвращать детское ожирение, пока оно не перестанет рассматриваться как личный моральный недостаток, вызванный отсутствием силы воли. Пока нет общественного признания, что ожирение «не выбор образа жизни», утверждает The Lancet, распространенность этой болезни вряд ли пойдет на спад[111].